– Вы что, с ума сошли? – удивилась стилист. – Возьмите и продайте на eBay!

Но Флёр не захотелось с этим возиться. Правда, можно было взять ее для Брионии. Главное сейчас – сменить тему и не дать Августусу продолжить этот неловкий разговор. Сесилия, очевидно, сама разберется, как одеваться. Флёр представляет себе, как посреди ночи Сесилия до седьмого пота вкалывает в саду, одетая в белую ночную рубашку, или отправляется на прием к врачу в льняных брюках, мешком висящих на заднице, или же надевает серые асимметричные платья, которые старят ее лет на двадцать. Флёр обо всем этом рассказывает Клем, которой, наверное, не по себе оттого, что мачеха старше ее всего на пять лет и к тому же едва может сама передвигаться, и приходится постоянно ее жалеть.

– Правда, нет смысла гнаться за модой.

– Ну тебе-то это, похоже, удается.

– Вовсе нет. Я ношу то, что подкинет чужой стилист или кто-нибудь ненароком забудет в доме. Поверь, постоянное общение со знаменитостями кого угодно отвратит от моды.

– Как идут дела в “Намасте”?

– Хорошо. Просто превосходно. Но кто знает, как все повернется теперь, когда…

– То есть дом приносит достаточно денег?

– Да, конечно. По крайней мере, пока. Без Олеандры мне приходится проводить намного больше индивидуальных занятий – психотерапия, йога и к тому же…

И к тому же я помогаю Пророку паковать его посылки, с тех пор как у него не работает одна рука.

И еще поливаю растения в комнате над оранжереей – в той, куда никто никогда не заходит.

Если бы Вселенной это не было нужно, она не распорядилась бы именно так и ее мать не отправилась бы в путешествие, в котором ей встретились Затерянные люди, и, вероятно, не превратилась бы сама в такого же затерянного человека. Хотя в определенном смысле мать всегда была потерянной, из-за этого все и началось. Флёр не знает, куда Пророк отсылает свои пакеты, он избавил ее от этих подробностей. Но она с удовольствием кладет на счет “Дома Намасте” выручку от посылок. Вот только хватит ли денег? Ведь, если “Дом” будет продан, тогда…

– Говорят, люди перестали транжирить. Ну знаешь, все эти дорогие процедуры, гуру – это же немного… как бы сказать… В пору кризиса люди, наверное, экономят на подобных вещах?

– Знаменитости всегда будут тратить деньги на то, чтобы поднять себе настроение после подарка в виде целой горы сумочек общей стоимостью тридцать тысяч фунтов, а сумочки эти названы не в их честь, а в честь другой знаменитости.

Августус фыркает. У него у самого денег куры не клюют, но на людей, которые зарабатывают тем, что исполняют песни о сексе на полу или о сексе на пляже, смотрит с долей презрения (хотя сам за свою жизнь на каких только полах не занимался сексом, да и на пляже – тоже). По правде говоря, в определенном смысле именно с секса на пляже и началась вся эта история, в которую вляпались они с Флёр.

– Нет, я серьезно, – говорит она. – Очень непросто мириться с абсурдом в собственной жизни. Вот представь: девушка родилась в стареньком доме где-нибудь в Фолкстоуне, за душой ни гроша, зато красавица. В карманах пусто. Однажды она съездила с подружками на Ибицу, поездка обошлась самое большее в сто фунтов, и это были лучшие каникулы в ее жизни. Подружки становятся парикмахершами или официантками, а она подрабатывает бэк-вокалом, чтобы скопить денег и обзавестись вот такой ерундовиной, – Флёр кивает на сумку журналистки, – которая стоит, между прочим, восемьсот фунтов. Но в один прекрасный день она понимает, что известные модели, актрисы и поп-звезды получают такие штуки бесплатно, поскольку компаниям важно, чтобы потребитель видел их вещи на знаменитостях. Короче говоря, девушка становится знаменитой. Она выпускает успешный альбом и быстро смекает, что ей срочно нужен стилист, и вот смотрите-ка, она уже вышагивает по подиуму на демонстрации коллекции Диора, хотя она даже не модель. Потом записывает дуэт с самым известным инди-исполнителем в стране. И вот тут-то ей наконец начинают присылать сумки. Начинают возить ее на самолетах первым классом, селят в пятизвездочные люксы. Все отлично, но она понимает, что уже никогда не сможет повторить ту поездку на Ибицу с подружками. И никогда уже не сможет порадоваться тому, что заработала достаточно денег на сумку. Чем больше она зарабатывает, тем меньше приходится платить. Вещи теряют цену. Теряют смысл. Но она вынуждена оставаться знаменитой, потому что хуже той жизни, какую она ведет сейчас, может быть только откат назад в бедность, к рейсовым автобусам, замороженным полуфабрикатам и необходимости самостоятельно записываться к врачу. Но никто не остается знаменитым навсегда. Чаще всего славы хватает года на три, если, конечно, ты не Том Круз.