— Не называй меня тетушкой! Я сразу же представляю себя размером пять иксэль! — качаю головой я.

— Ладно, допиваем волшебную текилу, и вперед.

— Ура, ура! Мы идем в кино! — прыгаем от радости мы с Ларой. Мои расстройства по поводу недавнего предательства Виктора на некоторое время растворяются в текиле. Надеюсь, я быстро приду в себя и к рождеству забуду его зеленые глаза.

Поход на рождественский фильм закончился, когда перевалило за полночь. Мы побродили немного по праздничной Москве, обсудили героев сказки и вернулись обратно на квартиру к Николасу.

Лара и Ник варили глинтвейн на кухне, а у меня глаза слипались от усталости. Я едва дождалась своей порции сладкого напитка. Уже засыпая в окутавшем меня аромате терпкой гвоздики и кориандра, я вдруг вспомнила, что мне никто не звонил. Отец, Иван, тетушка – все они как будто в один момент вычеркнули меня из своей жизни. Это было странно и неприятно.

«Наверное, после того, как я разгадала их заговор, стала неугодной. А Виктор, мой несостоявшийся супруг, уже сидит в кабинете гинеколога, и осматривает претенденток на роль будущей госпожи Курбатовой», — зло усмехнулась я.

На следующее утро, едва протрезвев после распития текилы и глинтвейна, я стояла в аэропорту, сжимая во влажных от волнения ладонях свой билет до Праги. Предприимчивая Лара умудрилась оформить для меня горящую путевку в считанные часы. До сих пор не могу понять, как она может так много пить и одновременно так ловко соображать?

Мой нехитрый багаж состоял из раскрашенного яркими цветами и пальмами чемодана Лары, в который уместились пижама Лары с фото героев из сериала «Сверхъестественное» на груди, зубная щетка и два набора очень откровенного и еще не распечатанного нижнего белья - кружевного белоснежного и черного. Эти наборы подруга купила накануне, но так и не успела ими воспользоваться. Предполагалось, что деньги за наборы я верну Ларе на карту, а все остальное куплю себе в Праге.

Впервые в жизни я летела в другую страну совсем одна. С одной стороны мне было немного не по себе, а с другой - я очень радовалась возможности побыть в полной тишине и наедине со своими мыслями.

Уже в самолете, перед самым взлетом, я вдруг поймала себя на мысли, что больше всего обижена на Ивана. Удивительно! Я так ненавидела его за наглость и постоянное присутствие в моей жизни, а теперь сожалела, что он не побежал за мной следом.

Место рядом со мной было свободно, и я все ждала, что вот-вот рядом плюхнется его огромная фигура, и человек-гора, растянув губы в привычной садистской улыбочке, произнесет: «Хотела улететь без меня, Эрика? Не выйдет».

Кто-то подошел к свободному месту. На миг зажмурившись, я приготовилась ответить Ивану на его очередную гадость, но почему-то его громогласный голос не спешил разрезать воздух проклятиями за то, что я лишила его возможности досмотреть «Крепкий орешек» по телевизору.

Подняв глаза, я замерла от удивления. Передо мной стоял Тимур. Тот самый Тимур, ради которого я покупала дорогущее золотистое платье. Побритый почти наголо, с густой черной бородой и пронзительными голубыми глазами, с тонкой серьгой в одном ухе, он стоял передо мной, вальяжно засунув руки в карманы ультрамодных джинсов, и приветливо улыбался.

— Вы тоже в Прагу? Приятного полета, — мягко проговорил он. Затем, обернувшись к брюнетке с модной стрижкой каре немногим старше моей тетушки, указал ей на свободное кресло. — Мама, похоже, здесь твое место.

— И вам приятного полета… — вспомнив, что Лара нас так и не успела познакомить поближе, сглатываю я.