Меч Изначального Пламени взлетел и рухнул, и на сей раз не промахнулся; голова змея покатилась меж изломанных пластов Междумирья: тёмно‑алое лезвие рубило и рубило, исторгая алое пламя, обращая мёртвую уже голову в мешанину костей, мяса и металла.

Слова змея звучали всё глуше, пока не стихли совсем; исполинское тело замерло серой холмистой грядой, протянувшись прямо над пропастями.

И рядом с ним замер, обессиленно рухнув на одно колено, сам Познавший Тьму.

Спутанные волосы мокры от пота, ноет каждая жилка. Словно… словно чем меньше веры в него, тем в нём самом больше человеческого.

Как же вы хитры, Коры Двейны… хитры, изобретательны, находчивы; но при этом и самодовольны, и самоуверенны без меры.

Потому что сейчас он уже знал.

Три размытых лица обрели чёткость, Познавший Тьму словно бы стоял у них за плечами, когда они, посмеиваясь, плели эти чары – действительно сложные, настоящий шедевр, ничуть не уступающий ловушке Игнациуса, но даже, пожалуй, её превосходящий.

Кор Двейн. Скьёльд. Соллей. Два мага и волшебница. Люди, смертные люди, такие же, каким некогда был и мессир Архимаг… люди, просто поднявшиеся очень высоко…

Но что‑то не укладывалось в эту простую и логичную картину.

Изощрённость чар?

Изобретательность, тончайшая работа с силой, до какой не могли подняться даже Безумные Боги?

Это было красиво, тонко, глубочайше продумано. Неожиданные связи живого с неживым, смелая игра на противоположностях, дерзкие нарушения баланса и равновесия – всё это выдавало не просто умелых ремесленников, даже не мастеров; тех, кто не просто стоит на плечах гигантов, но сам, без сомнения, таким гигантом является.

И это наводило на размышления.

…Отдышался Хедин далеко не сразу. Всё‑таки как же мало тут осталось магии…

Он так и стоял на одном колене, пока к нему, осторожно переступая копытцами, не дерзнул приблизиться Кирвад.

– Великий?.. – робко начал сильван.

– Сейчас, – глухо отозвался Познавший Тьму.

– Великий бог Хедин, что с тобой? – тревожился Кирвад. – И…

– Потом все расспросы, потом. – Хедин поднялся медленно, с трудом. Не сразу попав острием в ножны, спрятал меч. – Бой… закончен. Надо выбираться отсюда.

– Какие будут приказания, великий? – сразу же приободрился сильван.

Да. Это верно, самое главное – отдать приказания.

И не вспоминать о змее из пепла, словно его и не было.

– Собрать все припасы. Счесть. Поставить надёжную стражу. Мы двинемся… как только я свершу необходимые чары.

– Да, великий! – Кирвад уже просто сиял. – Я донесу твоё слово. Усомнившиеся будут посрамлены!

– А что… таковые имеются? Так быстро? – Слова давались с трудом. Тем более что ответ он знал и так.

Сильван смущённо потупился.

– Великий бог Хедин… не гневайся… сердца смертных слабы, иные из них, влекомые порывом, хоть и благородным, но кратким…

– Сердца смертных, Кирвад, сильнее всего в сущем.

– Да, великий. Конечно, великий. Никто не дерзнёт противоречить, великий, – зачастил сильван.

Хедин вздохнул. Да, они усомнились. Что поделать – ему предстоит ещё немало идти по этой проволоке, словно ярмарочному плясуну, сохраняя их веру, ибо и смертные, и их бог сейчас как никогда нуждаются в ней.

Вздыбленные кольца змея меж тем рассыпались серой пылью, он вновь становился пеплом, из которого и был сотворён.

Воинству Познавшего Тьму предстояла дальняя дорога.

* * *

Войско Познавшего Тьму вновь шло через Межреальность, но на сей раз – скорее влеклось или даже тащилось.

Силы становилось всё меньше, она иссякала. Сперва все в армии Хедина заметили, что магия истончилась, потом как‑то привыкли, приспособились, как привыкает человек к более разреженному горному воздуху; но постепенно стало ясно, что и этого «истончённого» перестаёт хватать.