В это время в комнате Таи по полу осторожно ступал пес.

– Ого… привет, – улыбнулась ему девчонка. – Какой ко мне кавалер… Тишка, Тиш, посмотри, к нам боевой товарищ! Ты познакомиться пришел?

Одер подошел ближе и уселся прямо перед кроватью. Тишка вышел из-под стола, собаки обнюхались, но больше интереса друг к другу не проявляли. Тая потрепала собаку по голове, но тот упрямо подставлял бок – там висела сумка с крестом.

– Да ты доктор! – усмехнулась Тая, доставая из сумки лекарство. – Спасибо. Обязательно заварю. Сейчас хозяйка придет, попрошу ее чай вскипятить. Спасибо, мой хороший.

Тая положила руку на голову пса, а тот уложил голову на постель и не шевелился. Тишка, видя такой расклад, осторожно прыгнул на кровать и улегся в ноги хозяйки.

– Тиш, ты тут не ревнуй. У него свой хозяин есть. И… вообще, с этой собачкой дружить надо, он – видишь, медбрат у нас, – тепло говорила Тая, поглаживая пса.

За дверью снова обсмеивали Ясенцева.

– Ну что, Леха, – хохотал Климов. – Хреновенький из тебя кобелек. Вон Одер зашел и уже полчаса его нет. А ты пулей вылетел.

– Ну, хоть пуля из меня хорошая, – не обижался парень.

– Да уж, я б сказал, – перекривился в усмешке Климов. – Но промолчу.

– Точно, промолчи, ты тогда умнее кажешься, – не выдержал Кудахин.

Утро следующего дня не радовало солнцем. Было тепло, но как-то хмуро.

– Данилов, зайди, – высунулся из-за своей шторы сержант Сенин.

– Так нет его, – ответил за друга Варшов. – По воду он пошел, товарищ сержант.

– Ладно, на дороге его перехвачу, – решил Сенин и вышел, закрыв двери.

Во дворе сидели бойцы – кто крутил самокрутку, кто плюхался под рукомойником, кто подшивал воротничок – обычное утро. Сенин вздохнул и вышел.

На дороге прямо перед ним шла Белова. Не в гимнастерке шла, а в обычном светленьком платьице, с косой, перевязанной красной лентой. Да что ж ты будешь делать – боец называется!

Вдруг на дорогу вышел небольшой мальчуган, лет двух. Парнишка запутался в лямках от помочей и заплакал. Может, и еще какое горе у мальчонки было, потому что плакал он как-то слишком горько, старательно вытирая слезы.

Кошкой рванулась к нему Белова, присела на корточки, прижала к себе. Мальчонка заметил ленточку, потянулся ручонками, девушка тут же сорвала с себя ленту и отдала ребенку. Золотистые волосы рассыпались по плечам, а над головой тут же возникло легкое облачко.

– Братишку у нее убило… такого же возраста. Вот и переживает девка, – послышался за спиной Сенина голос Данилова.

Тая обернулась.

– Это малыш вон из того дома, – подошел к ней Сенин. – Давай отнесу.

Тая неохотно оторвала от себя детские ручки. Сенин старался не смотреть на девушку. И чем больше старался, тем хуже получалось. Да и она тоже глаза отводила. Вот зачем?! Он обычный сержант, она его подчиненная… обычная. Ч-черт…

– Дяденька, давайте мне Ваньку, – подбежала к Сенину девчушка лет десяти. – Он опять удрал, а меня потом мамка из-за него за косы тягает… Во! Уже и ленточку где-то нашел! Вань, где взял ленточку? Говори давай!

– Не ругай его… пусть берет, – махнула рукой Тая и побежала к своему дому, пряча глаза.

– Это Ваньке? Ему-то на что? – удивилась девчушка.

– Себе забери, – улыбнулся Сенин. – В косы заплетешь.

Девчушка потащила брата домой, радостно щебеча что-то про ленточку.

Данилов тоже направился было к дому, но Сенин его остановил.

– Фомич, я искал тебя…

Данилов поставил ведра и превратился в слух.

– Бабулько-то наш на фрицев нарвался – не спроста это. Вчера я с ним донесение отправил, а сегодня узнал, что расположение штаба изменилось. Если через речку переплыть, то недалеко совсем. Сам знаешь – был бы жив Буран, он бы…