– Сегодня волшебная ночь, – шепнул мне Демиург на ухо перед тем, как Гений Тибрийский предстал перед нами. – И я исполняю твои желания.

Ответить что-то колкое я не успела, поскольку меня окатило волной обаяния от лучезарной улыбки барда. Он прижимал вензельную лютню, как ребёнка, и светился такой чистой радостью, будто магия Нарцины была сродни кровавой. Невероятно заразительно!

Я чуть было не кинулась обниматься, но вовремя вспомнила, что играю роль спутницы хозяина маскарада, поэтому должна быть достойной почтения.

– Гений Тибрийский! – искренне улыбнулась я в ответ. – Последний раз мы виделись ровно год назад. Ты тогда исполнял «Балладу будущего короля». Помнишь меня?

– Юна Горст, – чарующим голосом пропел бард и приложился к моей руке. – Ваше имя не изменилось, но за этот год вы, подобно утёнку, превратились в прекрасную лебедь.

– Это комплимент? – опередил мою благодарность Демиург.

Безымянный бард вздрогнул от его голоса и посерьёзнел, будто незамысловатый вопрос был укором или угрозой.

– Уверена, что да, – ответила я за барда. – Этот музыкант просто не знает другого способа общения с женщинами.

От похвалы я немного смутилась, пригладила причёску и попыталась скрыть шрам на предплечье, одним боком спрятавшись за Демиурга.

– Моей спутнице нравится ваша баллада, – повелительно сообщил Демиург. – Вы пришли на праздник один?

Он взял с ближайшего подноса высокий бокал на тонкой ножке и предложил барду. Тот охотно принял напиток, жадно приложился и одним глотком влил в себя лучшее баторское вино. Резко выдохнул хмельные пары и с жаром ответил:

– Эта баллада и есть моя спутница в любом приключении!

– Скажите же сами: хороша ваша спутница или дурна? – Демиург снова меня опередил, явно наслаждаясь беседой и положением.

– Разве может бард судить своё творение? – без шуток ответил музыкант. – Оно всё равно что дитя для матери – любимо в любом обличии.

– И кому же вы предлагали её на суд? – напирал Демиург.

– Самым строгим и могущественным ценителям, – менестрель уважительно поклонился, стащив с головы берет и мазнув длинным пером каменные плиты. – Вроде вас.

– Неужели? – рассмеялся Демиург. – И вы знаете, кто я?

– Конечно, Ваше Величество, – подтвердил бард, надевая обратно нелепую шапку, цветом схожую с моей сумкой. – Вы – Дормунд Иверийский, величайший король Квертинда и его пределов!

– Такой уж величайший? – хитро прищурился создатель Ордена Крона.

– Настолько, насколько позволяют баллады, – слукавил музыкант.

Неожиданная разговорчивость Демиурга удивила меня. Я с открытым ртом следила за странной перепалкой, пытаясь уловить суть. Кажется, они оба говорили на ином языке, понимая какие-то скрытые смыслы слов и предложений.

– Вы хитрее, чем пытаетесь выглядеть, – не то похвалил, не то уличил Демиург. – И баллады ваши похожи на пророческие. Может, вы тот, кто стоит за спинами квертиндцев? Тот, кто способен одним словом изменить судьбу королевства?

– Я обычный бард, – Гений Тибрийский сам взял ещё один бокал с подноса, подумал и схватил наколотый на вилку кусок сыра. – Барду надлежит рассказывать историю, но не вмешиваться в её ход. Отдаваться последовательности и не перечить богам.

– Ну что ж, – потерял интерес Демиург. – Тогда призываю вас отдаться во власть хмеля и насладиться праздником!

Бард взглянул осоловевшим взглядом, снова принялся слюнявить мою ладонь и хотел ещё что-то добавить, но внезапно мир погрузился во тьму. Все фонари разом погасли, лишив меня зрения. Над толпой прокатилось громкое «Ах!» Я напряглась и рывком задрала юбку. Схватилась за рукоять Кааса, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой кромешной темноте.