Единицам удавалось подавить хищную натуру и оторвать себя от истекающей сладкой жидкостью добычи. Как правило, страсть берет верх и потенциальное «чадо» падает бездыханным на землю, в то время как несостоявшийся «родитель» сдается в плен наслаждению и блаженно закатывает глаза… Для упыря нет ничего приятнее, чем согреть холодный, ссохшийся желудок глотками свежей крови. Для него это удовольствие из разряда тех, коими невозможно пресытиться.
Если же кровососу чудом удается сдержаться и не испить свое дитя до дна, можно переходить ко второму акту. Остывающую плоть смертного должна заполнить нечистая кровь. Как правило, до этого не доходит. Утолив жажду, носферату забывает о первоначальной цели. Его мозг, объятый эйфорией, переключает внимание на личные переживания. Хрипящая в предсмертной агонии жертва больше не представляет интереса… Но если и тут звезды сошлись как нужно, вампир делает глубокий порез на собственной шее и припадает ею к холодеющим губам будущего собрата…
Творец и его творение, словно сообщающиеся сосуды, перегоняют кровь. В одном прибывает, из другого неумолимо убавляется. В этом заключена главная опасность, предвидя которую, редкий вурдалак решается на продолжение рода. Ведь новообращенный также должен вовремя остановиться, не осушив тело родителя… Но он, совершенно неопытный и беспамятный, вгрызается в холодные артерии как пиявка, с каждым глотком становясь все сильнее и безумнее. Как и любой ребенок, порождение упыря не знает меры и слова «достаточно». Оскверненный пребывает во власти той силы, которой не способны управлять мысли. Активно теряющий силы вампир уже не оказывает сопротивления. Он увядает на глазах. Его кожа сереет и покрывается глубокими морщинами. И без того худое туловище начинает походить на мумию. А глаза, в которых еще недавно мерцало инфернальное пламя, мутнеют… Один кровосос умирает, чтобы другой смог полноценно родиться. Согласитесь, все это звучит как сомнительная перспектива, да и причин рисковать столь безрассудно нет! Для плотских утех существуют обыкновенные люди, для беспамятной любви и обожания – ты сам.
Так и выходит, что потребность дарить новую, вечную жизнь не возникает с течением лет, а потому, желающих стать «счастливыми родителями», мягко говоря, немного. Если быть точным – единицы. Да и те, чаще всего, руководствуются своими, сугубо личными мотивами. Таким изощренным способом уставшие от рутины и однообразия монстры убивают себя. Но это, скорее, исключение, нежели правило. В большинстве своем вампиры – эгоистичные и холодные создания, что любят жизнь, а тех, кто пытается на нее покуситься – убивают не задумываясь. Камиль был таким же. Когда-то очень и очень давно…
За минувшие полтора столетия ему наскучили первобытные удовольствия родом из подземелья пирамиды Маслоу. Алкоголь, развратный секс, наркотики и гастрономические изыски… все это случалось с Арно ежедневно, но, если можно так сказать, по инерции. В редкие минуты покоя, когда его плоть не ублажалась никем и ничем, вампир ощущал себя чудовищно уставшим. Вечная жизнь больше не представляла ценности. Чем дольше существовал Камиль, тем яснее понимал: вечным должен быть только покой, все остальное, не имея конца, превращается в вечную муку.
Наблюдая взросление, старение и уход поколений, Арно изводил себя завистью… Как, должно быть, здорово, однажды забыться сладким сном, который никто не сумеет потревожить. Уснуть и трансгрессировать в нирвану, слившись с высокими энергиями и позабыв о земном воплощении. Несчастному, обернувшемуся вампиром, остается лишь мечтать о подобной роскоши. Его душу вытесняет сгусток злой, животной энергии (жаль, такого не происходит с памятью), а все дальнейшее существование сводится к попыткам убежать от мучений голода. Это вечная гонка, в которой нельзя победить или взять перерыв. Все, на что ты способен – держать отрыв, что сокращается каждый раз, когда ты намереваешься перевести дух. Это утомительно и грустно. Очень грустно! Особенно, если знаешь, что такую судьбу ты выбрал самостоятельно. Особенно, если помнишь, что теперь так будет всегда.