Осталось только сообщить ей еще одну новость. Не самую приятную и имеющею ключевую роль для переезда, но я решила повременить до завтра. Днем раньше или позже ситуацию никаким образом не спасли бы.

На другой день, как только Николай Дмитриевич отправился по своим делам, я спустилась вниз. Елизавета Александровна снова разбирала корреспонденцию: серебряным ножом аккуратно открывала письма, некоторые читала вдумчиво, не спеша, по другим же проходилась только по строчкам и откладывала в сторону. Третьи же тут же выкидывала.

− Матушка, мне нужно сообщить вам одну важную новость, не самую приятную, − я замялась, не зная, как мать Дарьи воспримет такое известие.

Да, с разрывом помолвки грандиозный скандал не раздулся, да и общество приняло сторону девушки. Вот только никто из них не был в курсе, что в ту ночь молодая Заступова оступилась, потеряла свою честь. И никому и дела не было, что это Петр хитростью и обманом заманил девушку в свои сети, заговорил ласковыми словами, лживыми обещаниями, опоил. Сейчас же дело принимало совершенно другой оборот. Беременность не скрыть, если только…

Елизавета Александровна потеряла дар речи, когда я сообщила об интересном положении Дарьи, но быстро взяла себя в руки. Она задумчиво взглянула на дочь, словно все еще не могла поверить моим словам и своим ушам.

− Все будет хорошо, мы все решим, − повторяла женщина, сжимая мои руки и поглядывая на мой живот.

Я же не верила в благоприятный исход. Ладно, если общество будет порицать только Дарью. Но и для семьи Заступовых начнутся не лучшие времена. Их будут «гнобить» также, как совсем недавно изводили Петра и его семью. Если они получили за дело, то тут ни Николай Дмитриевич, ни Елизавета Александровна были ни причем, как и я. Глупая Даша все решила за всех, когда подалась чувствам и вышла к Петру, а затем и вовсе решила прервать свою жизнь. Теперь мне приходилось отдуваться за нее. Но я не дам себя растоптать. Выход один: уехать как можно подальше от столицы и как можно глубже в провинцию.

− Матушка, мне нужно уехать в маленький провинциальный городок, где никто не будет меня знать. Притворюсь другим человеком, назовусь другим именем и начну новую жизнь, − я подалась вперед и взяла ладони женщины в свои руки. – Волосы обрежу и покрашу, чтобы никто не видел во мне больше прежнюю Дарью. Простите меня, если я нарушила ваши планы, что разочаровала вас с отцом. Не надо было мне верить словам Петра. Сама виновата. Я пойму, если вы отречётесь от меня.

− Что ты такое говоришь, Дарья? – возмутилась женщина, обнимая меня. – Ты − наша единственная дочь, и мы с отцом обязательно что-то придумаем. И ребенка погубить не дам. Ты же ничего такого не делала? – она строго посмотрела на меня. – Хоть кровь у него и дурная, но ребенок ни в чем не виноват. Да и тебе потом выходить замуж и наследников рожать.

Я хотела возразить ее словам, что теперь уже о замужестве мне и мечтать не стоит, но не стала. Елизавета Александровна умная женщина, просто так ничего говорить не будет. Она обязательно найдет способ не только защитить свою дочь, но с нее станется, и замуж меня выдаст. Еще и партию такую подберет, намного лучше Петра.

− А пока, иди к себе, − вытерев слезы, матушка Дарьи легонько подтолкнута меня наверх. – У нас с Николаем Дмитриевичем предстоит серьезный разговор.

Я не имела представления, как матушке удалось уговорить отца Дарьи не помчаться в след Нарышкиным и устраивать скандал, как и потребовать немедленного заключения брака. Разрушенная репутация семьи стала бы слишком высокой ценой из-за глупости их дочери. Матушка отпаивала Николая Дмитриевича коньяком. Мужчина даже на дочь ругаться не стал. Граф Заступов немного пришел в себя и тут же взялся за дело, ни словом не обидев дочь.