Я хлопала ресницами в полной растерянности, слишком уж темпераментным было признание. Видимо, Никите пришлось много дискутировать с близкими.

— Поэтому стал программистом?

— А? Да, — он махнул головой и отправил в рот тарталетку.

Пришлось ждать продолжения, заодно рассматривать очередного оратора, вернее ораторшу, дама в блестящем, как змеиная кожа, платье говорила о молодом талантливом режиссере и его модернистском подходе к кинематографу.

Ник промокнул губы салфеткой и посмотрел на меня с хитрецой в глазах:

— Надеюсь, ты не мечтала о супруге, пропадающем на ночных дежурствах?

— Так далеко мои фантазии не распространялись. Важна взаимная любовь, а кто мой принц…

— Кстати! Белый конь у меня есть! Ты заметила?

Я сдавленно засмеялась, стараясь не привлекать внимания:

— Вот почему ты приехал на машине! Это презентация белого коня.

Никита передал опустевшее блюдце плывущему мимо нас официанту и подмигнул мне:

— От тебя ничего не скроешь. Расспросы закончены?

— А-а-а-э…

— Ах, да… почему развелись… Тут всё просто. Надоели друг другу и решили разойтись.

— Хм… Ну, и причина. Круче, чем «не сошлись характерами»

— Это прокатит на первом году, мы же терпели целых три.

— А дети?

— Нет. Она не хотела. Да и я, если честно, не видел себя отцом. Ну… — он взял меня под руку и повёл к входу в зрительный зал, — …теперь-то твоя душенька спокойна?

Не знала, что ответить. Напрягла та лёгкость, с которой Никита говорил о крушении семьи. Это из той серии, когда бывшие супруги остаются друзьями. Примерно, как школу поменять: и с прежними одноклассниками общаешься, и с новыми знакомишься. У меня было устойчивое ощущение, что лучше бы этого разговора не случилось.

Отмотать бы киноплёнку…

— Ой!

— Что такое?

Мы уже протиснулись к своим креслам, когда я заметила Таню Арестову. Она, не глядя вокруг, шла мимо. Люди на третьем ряду от нас — чуть ближе к экрану — дружно поднялись, пропуская хрупкую девушку. Не видя её за чужими спинами, я засомневалась.

— Показалось, что знакомая, хотя…

— Где? — заинтересовался мой спутник.

— Вон, в жемчужном платье.

Таня уселась, и теперь можно было видеть только красиво уложенные тёмно-русые волосы и тонкую нежную шею. Ник успел-таки разглядеть:

— Хорошенькая. Одна почему-то.

Глаз-алмаз у Сокола. Теперь и я обратила внимание на пустое кресло рядом с Арестовой.

Свет постепенно угасал, из динамиков вырвалась ритмичная музыка. Опоздавшие торопливо занимали места, к Тане так никто и не подсел.

Фильм, кажется, был хорошим. Время от времени аплодисменты выводили меня из состояния глубокой задумчивости. Где Леонид Сергеевич? Неужели, так занят в клинике, что не смог сопровождать жену? Был бы доктором, как отец Ника, тогда понятно: плановые операции или ещё что-то такое. Анжелин занимал административную должность, более того, он был владельцем и мог себе позволить выходной, когда угодно. Что могло перевесить возможность провести вечер с любимой женой? Уж не заболел ли он? Хотя, тогда бы и Таня не приехала.

Авторское кино… м-да-а-а… Пересказать не смогу, поскольку никакой логики не уловила, зато эмоциональное воздействие было мощным. В голове теснились образы: половодье, плывущий на льдине медвежонок, болото с бредущим в бурой жиже лосём, лесной пожар, кричащие люди… Всё это перемешалось с моими собственными тревогами. Ну, почему я не отвечала на звонки Леонида? Что за каприз? Теперь вот и не знаю, что с ним. И у Татьяны не спросишь. Или спросишь?

***

Мы двигались к выходу в потоке обсуждавших показ людей. Ник тоже что-то говорил, я не вникала, изредка отпуская нечленораздельные комментарии. Высматривала Арестову. Так и не увидела, пока мы не оказались на улице. Она тоже заметила меня и слабо улыбнулась. Подойти?