Собственно, это была одна из причин, по которой он вызвался добровольцем, когда набирали штат вестовых. Эта должность, не пользующаяся популярностью у солдат, из-за повышенной смертности, позволяла не тянуть лямку вместе со всеми, а держаться особняком. Выкраивая время для того, чтобы помечтать и пофантазировать. Особенно, нравилось честолюбивому ефрейтору, воображать себя главнокомандующим Германских войск. Непобедимых и сокрушительных…

Выждав минут двадцать, после ухода обер-лейтенанта, Шикльгрубер не торопясь отправился обратно в штаб. Все так же, поверху. Туман к тому времени уже немного разошелся, но все же, недостаточно для прицельного обстрела. Особенно, если корректировка огня велась с воздушного шара.

— Где тебя черти носят?! — вызверился на вестового штабс-фельдфебель. Но так, без особой злости, для порядка. Отто Хейниц служил давно и понимал, что на войне у каждого свои привилегии. — Держи пакет. Приказано доставить в первый батальон. И не потеряйся там до обеда. Мухой обратно… Похоже, что-то затевается...

Адольф кивнул и побежал… теперь в другую сторону. Выбираться из траншеи больше не рискнул, так что пришлось потолкаться среди солдатни. Самому ругать нерасторопных, чтобы поскорее убирались с дороги, что не так-то просто сделать на скользкой глине, и — выслушивать не менее «теплые» эпитеты вслед.

Пакет он вручил майору Брюмеру лично в руки и хотел было повернуть обратно, но как раз в этот момент заговорила артиллерия объединенных союзных войск Антанты. Сперва неуверенно… Словно загрохотали пустые бочки, катясь с опрокинувшейся телеги, — англичане пристреливались. Но, как только взвились первые султаны из огня и земли, обозначая цель, орудия заговорили во весь голос.

Крупнокалиберные снаряды неслись с запада с басовитым, шмелиным гулом и соприкасаясь с землей, заставляли ее вздрагивать и стонать. Осыпая линии траншей осколками и комьями глины. Потом, чахоточно закашляли минометы, натужно стараясь забросить смертельный заряд прямо в немецкие окопы.

— Скоро пойдут… — негромко проворчал, скорчившийся рядом с Адольфом пожилой капрал, с накинутым поверх шинели, когда-то белым, а сейчас изгвазданном в глине, фартуком. Брадобрей или из кухонной обслуги.

Шикльгрубер согласно кивнул. Да, именно так все и происходило. Обстрел, атака, затишье… Санитары стаскивали и эвакуировали раненых. Подходило пополнение… Солдаты занимали позиции, а спустя день или два, все повторялось… Или то же самое проделывали Австро-венгерские и Германские войска. С единственным отличием — после собственной атаки трупов и раненых было во много раз больше. А линия окопов при этом не передвигалась ни в одну, ни в другую сторону даже на пару метров. Словно замерла, обрамляя ничейную полосу, именуемую не иначе, как мертвой землей…

Но, приготовившиеся к отражению атаки, немцы ошиблись. На этот раз англичане не полезли из окопов. Вместо них заговорили мортиры, и на траншеи Германских войск посыпались, похожие на дымящиеся консервные банки, химические снаряды…

— Ахтунг! Газы! — полетели во все стороны встревоженные приказы командиров. — Надеть маски!

Глядя на сивое облако, стелящееся по дну траншеи и уже добирающееся до его ботинок, Адольф торопливо дергая клапан подсумка, достал противогаз и натянул на голову. Судя по тому, как медленно дым поднимался вверх, англичане снова применили хлор. Не самое опасное вещество, главная неприятность которого заключается в том, что он накапливается внизу, заставляя солдат высовываться из окопа под пули. Но, если противогаз исправен, а траншеи оборудованы так, что могут быстро вентилироваться — ничего страшного. Влага сделает свое, превратив ядовитый газ в соляную кислоту, которая впитается почвой, практически не причинив вреда. Разве что срок носки ботинок немного сократится…