— Сколько тебе лет? — не открывая глаз, продолжил Торрено. Ему что, скучно, когда не убивает ведьм? Поговорить не с кем?

— Семнадцать, — специально занизила на год свой возраст и поставила кувшин на место. Убийство инквизитора откладывалось на неопределенный срок. Показала, чтобы кот убирался поскорее, пока Торрено лежит с закрытыми глазами.

Демон снова высунулся из-под кровати и пополз по направлению к выходу. Смотреть на это без улыбки было невозможно. Хвост под себя, вид такой, словно его собаки потрепали.

— А вам сколько? — вдруг рявкнула я и с удовольствием отметила, как на месте подскочила и замерла одна кошачья морда.

«Ты что творишь?» — кричал весь его вид, а я при этом мстительно улыбнулась и снова схватилась за кувшин.

— Не смей! — молили его глаза.

Но я с удовольствием неожиданно вылила всю воду на голову инквизитора, тот от неожиданности подскочил в купальне, а кот юркнул и спрятался в грязный сапог Торрено.

— Ты с ума сошел? — отплевывался Роберто, поднявшись в купальне. А мне снова потребуется зелье памяти. 

— Простите, я думал, вы закончили, — и поклонилась низко.

— К демоновым выродкам, пошел вон! — проорал Торрено.

— Еще раз извините меня, — пролепетала и радостно побежала из комнаты, прихватив и грязную рубаху, и сапоги с Азазелем внутри.

— Ты это специально сделала! — не унимался демон, тщательно вылизывая шерстку. — Я теперь носками его воняю! 

— Радуйся, что я тебя ему не сдала!

— Будто бы у тебя выбор был!

— Ты прав, — согласилась с котом. — Пока нет!

Азазель зашипел, но я остановила его браваду:

— Здесь Изабелла! Ее схватили инквизиторы и по какой-то причине держат связанной в хлеву. Тильда сказала, чтобы я отнесла ей еду. Как только закончу с делами, пойдем навестим ее вместе. И кстати, да, — я наклонилась и снова прислушалась к запаху, — от тебя действительно воняет носками инквизитора! Смирись!

Постирав вещи инквизитора, сделав все мелкие поручения, я наконец взяла хлеба с молоком и вышла во внутренний дворик трактира. Тильда была расторопной хозяйкой, и хотя не имела мужика, у нее были и куры, и утки, и козы. 

Только даже здесь чувствовалось запустение. Дырки в крыше и сырость помещения заставляли животных жаться друг к дружке. Они молчали, когда я их побеспокоила.

Обнаружила Изабеллу привязанной цепями к деревянной балке. План по быстрому спасению сразу испарился, когда я заметила, что ее приковали, а на замке стояли символы Церкви Старцев, а их, понятное дело, ни одно заклятие не возьмет.

— Здравствуйте! — проговорила, протягивая женщине еду. Она подняла на меня заплаканные глаза. — Я прихватил покрывало, тут холодно. — Хотя о каком покрывале может идти речь, когда здесь сыро? Никакого толка, вот укутается она им, с крыши накапает, и ночью она будет трястись от холода. Глядишь, заболеет. Хотя о чем это я переживаю. Неровен час, ее завтра допросят и тут же сожгут.

— Спасибо, — прошелестела Изабелла. Ей хватило несколько часов в хлеву, чтобы так ослабнуть? Травница надломила хлеб и положила кусочек в рот. 

— Что же за хворь здесь такая гуляет? — покачала я головой.

— Да не хворь это, — устало вздохнула травница, блаженно прикрыв на мгновение глаза.

— А что тогда?

— Почему, ты думаешь, сюда пришли инквизиторы? — начала она издалека, взяв еще немного хлеба.

Мне, может, и хотелось признаться, что за мной погоня, что я ненароком привела церковь к ее порогу, но не буду, того и гляди, проклянет. Хотя такое проклятие и не осядет на мне, но я всю жизнь буду винить себя в ее гибели. Виновато повесила голову.