– Товарищ лейтенант, тут немецкие пилоты сообщают, что «хорек бежит из мышеловки»! Это они про нас?

Хоть в эфире и творилось невообразимое. Каждый кричал в надежде перекричать остальных, даже пришлось убавить громкость, чтобы не оглохнуть. Однако сквозь какофонию голосов, она сумела различить эту фразу на немецком языке. Валид мгновенно развернул пулеметную башню в сторону удаляющегося поста у выезда из Алькобендас. Над деревней пылало зарево, и поднимались дымные хвосты, снижая видимость, в небе, в первых лучах света метались темные силуэты бомбардировщиков, один из которых, выходя из виража, скорректировал курс на преследование беглецов.

– Вероятно, да! И за нами устремился один очень упорный Хенкель, попытаюсь его шугануть пулеметом. Механик, приготовиться к маневру уклонения, выполняй по моей команде. Всем быть на стороже, сейчас сильно тряхнет.

– Да что это за воздушные пикарасы (гомосексуалисты) к нам привязались! Какой мидак (чудак) их впустил в «Передовую»? Жили до этого пизеато (хорошо), так нет. Когда все взаправду стало, надо ж так было подгадить! Этот из золотых ночных горшков нам счас так вмажет, мокрого места не останется! Я играл в «Громе войны», летал блиат там на этажерках, типа И-15. Так вот что вам скажу, братва! Чтобы нах такой самолет заиметь, нужно много других участников ухандокать и дюже блеат крепко руку на этом набить. Все! Писец (полный конец) нам! В епиет (вставит) по самые помидоры, – Аркаша заметался по кабине, как раненый зверь, в поисках выхода.

– Да не мельтеши ты, сядь и не ссы! А то просрем! Ставлю один золотой рубль, что он не попадет в нас с первого раза! Принимаешь пари? – Кирюха решил отвлечь трусливого и, как оказалось, алчного и азартного ефрейтора.

– Принимаю! – забыв про страх, сразу посерьезнел Аркаша. – Я от легких денег никогда не отказывался.

– Мы тоже участвуем с ним в доле... – заявили оба предприимчивых наводчика, указывая на седьмого пассажира. – Так что каждому будешь должен по золотому, отдашь, как только перевоплотимся на респауне в Мадриде.

Стал нарастать вой заходящего в пике самолета, уже застрекотали его бортовые автоматические пушки. В ответ Валид открыл огонь, прошив очередью кабину штурмана.

– Киря, давай!

Механик был наготове, корпус танка резко повернулся и скакнул в сторону, освобождая дорогу для настигающих его пыльных разрывов от выстрелов.

– Гоните бабло, спорщики! Будете знать, как со мной спорить.

– Так нечестно, ты нам должен дать отыграться! – запротестовали все трое в один голос.

Карина снова начала вслушиваться в эфир, в котором добавились панические нотки в голосах у противника: «Ахтунг! Ахтунг! Ла фюнв интер люфт!» – кто-то истерил на немецком во всеуслышание.

– Немцы сообщили, что в воздух подняты наши истребители Ла-5! Сейчас им зададут жару.

И, действительно, тени бомберов бросились врассыпную. Но один за другим вдруг начинали гореть, дымить и падать. Все это происходило над поселком. А вот увязавшийся за танком фашист не собирался быстро сдаваться и покидать поле боя. Он хладнокровно пошел на второй заход. Видать, взяло за живое асса люфтваффе неуважительное поведение железного сундука.

Карина, решив, что очередная атака может оказаться роковой, не выдержала и закричала в микрофон:

– Истребители, кто слышит меня, прикройте танк к северу от деревни, нас атакует «Хенкель»!

– Карина, прекрати немедленно. Ты демаскируешь нас для основных сухопутных сил немцев! – резко оборвал ее Валид. – Соблюдать тишину в эфире, чтобы не случилось!