В четверг, рано утром, когда Леонид уже собрался было ехать в Пушкин, раздался телефонный звонок. С замирающим сердцем Леонид подскочил к аппарату.

– Доброе утро, – раздался в трубке мужской голос. – Позовите, пожалуйста, Леонида.

– Доброе утро. Я вас слушаю.

– Леонид, это капитан Копылов из шестнадцатого отделения милиции. Ты не можешь прийти ко мне завтра в пятнадцать часов?

– Конечно могу! – обрадовался Леонид. – А почему не сегодня? Вы нашли Есению? Есть какие-нибудь новости? Я тут совершенно извелся!

– Приходи завтра к трем, я тебе все расскажу, – не вдаваясь в подробности, ответил капитан и, попрощавшись, положил трубку.

Леонид даже не успел спросить его – брать ли с собой коньяк…

На следующее утро Леонид проснулся ни свет ни заря, ощущая сильное волнение. Сегодня должны быть расставлены все точки над «i». Возможно, он даже увидит Есению, и она наконец объяснит ему, что же с ней произошло.

Испытывая к Копылову чувство признательности, Леонид приготовил бутылку «Наполеона», купленную на крайний случай накануне, и, едва дождавшись двух часов, выскочил из дома, хотя ехать до шестнадцатого отделения от него было не более тридцати минут.

Выйдя на «Василеостровской», когда до встречи оставалось еще целых полчаса, Леонид решил идти к Копылову не спеша, чтобы не ждать в коридоре, явившись раньше времени. Но «променада» у него никак не получалось – он все время ловил себя на том, что невольно ускоряет шаг.

Пока Леонид короткими перебежками двигался в сторону отделения, терзаемый разными предчувствиями, в кабинете Копылова происходили следующие события.

– Капитан Копылов? – спросил вошедший в кабинет худощавый мужчина лет тридцати с невыразительным лицом и тусклым взглядом бледно-голубых глаз.

– Да, – поднялся из-за стола Копылов, догадавшись, кто перед ним.

«Ну и глаза… как у дохлой рыбы», – подумал он с брезгливостью.

– Майор госбезопасности Круглов. Мы договаривались о встрече. Батурина вызвал? – выстреливая в Копылова рублеными фразами, гэбэшник деловито оглядывался, выбирая, куда сесть.

– Вызвал, он обещал к трем подойти, – ответил Копылов, удивившись, что гэбэшник знает фамилию Леонида, а ведь он ему ее не говорил… «Набурили уже, значит, в их Комитете Глубинного Бурения…» – мрачно подумал он, указывая Круглову на свободный стул.

Но тот уже сам выбрал себе место и по-хозяйски уселся за стол отсутствующего по болезни Михаила.

– А ты был прав, похоже, твой Батурин так просто не отступится, – сказал гэбэшник, открывая папку. Вытащив из нее какие-то документы и фотографии, он начал раскладывать их на столе изображением вниз. – Он тут развил бурную поисковую деятельность. Но ничего, его ожидает неприятный сюрприз…

Копылов, не скрывая неприязни, смотрел на майора, но тот, не обращая на это внимания, спросил:

– Где фотография Вербицкой?

Капитан молча вытащил из папки фотографию Есении и Леонида и кинул ее на стол Круглову.

Тот мельком глянул на фото и, кивнув, убрал его к себе в папку.

– А ты, вижу, переживаешь? – усмехнулся он, поднимая на Копылова свой рыбий взгляд. – Не переживай, не надо. Помнишь, что я тебе тогда сказал? Не лезь в это дело… Сейчас я твоему пацану расскажу о его девушке, и дела больше не будет, так что через час ты сможешь выбросить его из головы.

– Он такой же мой, как и твой, – запоздало проворчал Копылов в ответ на «твоего пацана» и отвернулся.

– Ладно-ладно, не лезь в бутылку, – хмыкнул Круглов. – Лучше подготовься к своей роли. Помнишь, сотрудником какого отдела меня надо представить?