Дергаю наручники, пытаясь снять эту хрень с рук, но как раз в этот момент дверь беспардонно распахиваются.

— Упражняешься, мартышка?

Его голос. Стальной, резкий, очень низкий.

Тут же прекращаю свою попытку побега. Блин.

Оборачиваюсь и вижу майора передо мной. Сейчас почему-то он мне кажется еще большим, чем вчера. Такой точно пришибить может. Я бы обхватила себя руками, если бы в этот момент на моих запястьях не гремели эти жуткие наручники.

— Села.

Огнев бросает на стол папку и садится напротив меня.

Осторожно подхожу к столу и, стараясь как можно дальше сесть от него, плюхаюсь на стул.

— Снова допрос. Зачем?

Мужчина достает какой-то бланк и ручку.

— Адрес диктуй, где живешь.

Похоже, кто-то не собирается отвечать на мои вопросы. Отворачиваюсь от него, демонстративно показывая характер. Пусть знает, с кем имеет дело. Тоже мне, начальник милиции.

— Калинина!

Сжимаю зубы. Я как бы тоже не пальцем деланная и не собираюсь плясать под его дудку. Еще чего!

— Вы не отвечаете на мои вопросы – и я не стану!

Вздрагиваю, когда этот почти что двухметровый мент поднимается и подходит вплотную ко мне. Кажется, что даже воздух прогибается под его весом.

Даже дышать перестаю, когда он наклоняется ко мне, упираясь огромными кулаками по обе стороны от меня, заставляя задрожать. Я медленно поднимаю голову и встречаюсь взглядом с опасными темно-серыми глазами. Безразличными. Холодными. Такими… цвета грозы.

— Слушай меня внимательно, девочка. Ты не в садике, а я не твой воспитатель. Права качать и характер показывать будешь в другом месте. Не будешь давать показания – твое дело еще быстрее отправится в суд с дополнительными отягчающими фактами, которые прибавят тебе срок. Я ясно выразился?

Сглатываю. Вот теперь мне реально страшно. Огнев говорит очень серьезно и спокойно, но у меня внутри все дрожит от его интонации. Гробовой просто.

— Да. Ясно. Более чем.

— Отлично.

Олег Игоревич убирает от меня руки и садится обратно на стул напротив.

— Адрес. Я слушаю.

— Рыночная, двадцать.

— Номер квартиры.

— Десять.

Едва выдавливаю из себя, понимая, что теперь я уж точно попала. Он уже знает, где я живу, а значит, совсем скоро встретится с отчимом, и уж тогда… ладно, то будет тогда, а не сейчас. К черту.

—Ты смотри, лиса, можешь, когда хочешь. Память сразу вернулась.

Потираю запястья. Сволочь!

Ах, как больно мне от этих металлических браслетов! Вся кожа уже красная.

— Олег Игоревич, снимите эти штуки с меня. Пожалуйста, расстегните!

Мужчина молча поднимает на меня взгляд.

— Сниму, если кидаться на меня не будешь.

Хочу послать его на три буквы, но сдерживаюсь. Уже из последних сил.

Выдыхаю. У нас силы неравны, а жить мне еще хочется.

— Не буду.

— Руки на стол положи.

Делаю, как он велит, и уже в следующую секунду огромные ладони прикасаются к моим наручникам. Пальцы длинные, грубые, теплые.

Даже шевелиться опасаюсь. Такие руки… как в кулаки сложит, убойное зрелище будет. Страшновато.

Уж постараюсь не кидаться на него. Мне как бы и вчерашнего хватило. Огнев скрутил меня так быстро и больно, что я думала, искры из глаз повалят, хотя, наверное, он особо не применял силу, так как, если бы применил, у меня бы кости посыпались, как бусы.

Майор ловко расстегивает наручники и кладет их на край стола, после чего складывает свои руки на груди. И смотрит. Прямо на меня. Серьезно, строго, пробирающее. Что-то мне не нравится такой взгляд, словно… убить хочет.

— Калинина, ты хочешь выйти на свободу и не отсиживать весь срок?

Пожимаю плечами. Какой-то странный вопрос от мента. Чего он хочет взамен? Я ведь понимаю, что бесплатный сырок только в мышеловке бывает. А может… он другого хочет?