— Чего стоим? — я наконец нарушил возникшую тишину. — Проходи давай, есть будем.

Вздрогнув и немного помедлив, Инга все же прошла в кухню. Остановившись возле стола, девочка уставилась на тарелки, шумно глотая слюну. Я готов был поклясться, что у малявки даже в животе заурчало. Еще бы, голод ведь не тетка, а больничная еда явно проигрывала содержимому тарелок.

Я в очередной раз не сумел сдержать улыбки, сейчас не припомню уже, когда в последний раз улыбался так часто, а Инга… Смешная она девочка. Голодными глазами на мясо смотрит, а сесть за стол, да что там, пошевелиться даже не решается, искоса на меня поглядывает, будто ожидая моего на то позволения.

— Инга, не тормози, — вздохнув, я указал ей жестом на стул.

Робко кивнув, Инга отодвинула стул и села за стол. Я последовав ее примеру, занял место напротив. Принявшись за еду и уткнувшись в содержимое собственной тарелки, я не сразу заметил, что Инга так и не притронулась к мясу. Девочка молча нанизывала на вилку овощи, игнорируя основное блюдо. Я уже было подумал, что она из пришибленных этих… травоядных. А потому меня словно молнией по башке шарахнуло, и стало стыдно за свою беспросветную тупость.

Как, спрашивается, с гипсом на руке девчонка должна была управляться с приборами? Выругавшись про себя, я придвинул к себе ее тарелку, нарезал стейк на небольшие куски и венул тарелку на место.

— Ешь давай, — кивнул на мясо, — худая, ветром сдует.

Девочку все еще терзали сомнения, но голод все же сыграл свою роль и Инга все же продолжила есть, теперь уже налегая на все содержимое своей тарелки.

А я смотрел на нее, и в какой-то момент поймал себя на мысли, что наблюдаю за девчонкой слишком пристально и непозволительно долго. И от того, как несмотря на голод Инга медленно поглощала пищу, тщательно прожёвывавшая каждый кусочек, у меня дух захватывало. В какой-то момент я понял, что в принципе неспособен оторвать взгляд от сидящей напротив, трясущейся девчонки. Что-то в ней привлекало, притягивало взгляд. Она хорошенькая, даже очень, я не сразу обратил внимания. Шрамы ее не портили, отвлекали, конечно, внимание, но не портили. Густые темные волосы, плотными волнами спадали по плечам, ярко-синие глаза буквально светились на фоне длинных, темных ресниц. Пройдет время, и эта девочка обязательно привлечет к себе внимание мужского пола.

Последняя промелькнувшая в голове мысль отчего-то больно отозвалась в грудине. Не к добру это, Гром, совсем не к добру.

— Послушай, — прочистив горло и сделав несколько глотков томатного сока, я обратился к Инге.

Девочка подняла на меня свои невероятно красивые глаза, я готов был поклясться, что за все свои прожитые тридцать четыре года, никогда таких глаз не видел. Живые, синие, с черными крапинками вокруг зрачков. Я застыл на какое-то время, просто уставившись на девчонку, не в силах оторвать взгляда. Инга, явно неверно расценив мой интерес, ссутулилась и замерла, позабыв о еде.

Дурак ты, Громов, идиоты клинический.

Решив свести на нет возникшую, между нами, щекотливую ситуацию, я как ни в чем не бывало продолжил разговор.

— Сейчас ты доешь, и мы с тобой съездим в торговый центр, потому что твоя одежда, ты извини, конечно, никуда не годится.

Я старался говорить как можно мягче, ловя себя на мысли, что тщательно подбираю слова. Никогда и ни с кем не церемонился, а тут. Девчонка мелкая, напуганная, глазки свои красивый на меня вытаращила, смотри испуганно, вот-вот в обморок грохнется. Я не хотел ее пугать, и смущать, конечно, тоже не хотел, но в какой-то момент, видимо, переварив мои слова в свой темной головке, Инга стыдливо опустила глаза, отложила в сторону вилку и отвернулась. А потом она меня окончательно добила. По щекам девчонки потекли слезы. Она, конечно, попыталась скрыть свою непозволительную слабость, но я заметил. Уже заметил.