– Теперь, наверное, появится полиция, чтобы арестовать нас за ношение оружия, – сказал Максим друзьям, – давайте уйдем от греха.

Диоген отрицательно помахал мохнатой головой и перевел взгляд на вход. «Никто никуда не идет», – подумал Максим и достал из френча разрешение на ношение оружия. От входа к хранителям шли трое полицейских с автоматами. Максим поднял карточку на вытянутой руке, видя, что вся троица уже взята на прицел. Историк понял, что ловкие ребята стояли за дверью, чтобы во время драки арестовать хранителей. Довольные рожи приближающихся оборотней в погонах никак не ожидали подвоха. «Да, без союза с Генералом не долго бы ты побегал», – пронеслось в голове Максима, и Диоген опять утвердительно мяукнул. Давайте, ребята, посмотрим, какие вы ловкие.

Старший из ментов, которым до настоящих полицейских было как до Китая раком, с удовольствием объяснил Максиму, что он арестован, его разрешение поддельное, и приказал поднять руки. Историк, спокойный как удав перед прыжком на кролика, отрицательно покачал головой и вдруг увидел, как один из сержантов поднимает свой автомат на Орну, которая не давала для этого никакого видимого повода.

Ну уж нет! Никакого кино с печальным финалом от студии Довженко не будет! Максим поднял голову вверх, и за ним рефлекторно задрали свои головы полицейские. Историк крутанул филерский заворот на месте, многократно увеличивший силу удара, и со всего размаха ударил рукояткой кольта прямо в наглое рыло мерзавца, одновременно делая ему подсечку. Продажная шкура, не ожидавшая ничего подобного, завалилась на своих товарищей, и все трое с грохотом рухнули на чистый пол ресторана. Они еще падали, а Арно уже выхватывал у них автоматы, которые повисли на кресле историка, поверх френча. Мгновенно трое предателей были скованы их же наручниками со спины, попытались подняться и тут же грохнулись вниз, непотребно ругаясь, что, впрочем, им никак не помогло. Не прошло и нескольких минут, как за этим позором полиции пришли представители службы государственной безопасности, в которых Максим узнал офицеров из своей охраны, и увели их. Максим сел на место, улыбнулся внимательно смотревшей на него Орне и напомнил онемевшим официантам о сделанном заказе.

Ужин принесли, и хранители с удовольствием съели рыбу и сыр. Люди майора, задержавшие и гопников, и полицейских, уже, конечно, допрашивали их, выясняя заказчиков провокации в Вологде и в Столице. Щупальца бенефициаров будут обнаружены и в свое время отрублены. Ребят из двух BMW в ресторане не было, но кто-то от них, конечно, смотрел и видел, как все прошло. Ну что же, лиха беда начало. Над Вологдой уже висел специальный колпак, и не один звонок в Москву не останется без внимания.

Хранители рассчитались за ужин и поднялись в номера, из окон которых открывался красивый вид на набережную реки. Усталые, они под надежным присмотром Диогена легли спать. Государственный архив Вологодской области открывался в девять часов утра, и времени терять не следовало. Атаки врага только начались, и следующий ее налет может случится когда угодно, например, утром в архиве.

На следующее утро друзья встали пораньше, прогулялись по красивой набережной реки, давшей название городу, позавтракали в небольшом кафе и в начале десятого часа уже были в архиве. Читальный зал вмещал всего семь столов, работать за которыми можно было только скрючившись. В фондах Максима интересовали материалы об опричниках Ивана Четвертого – Шлихтинга и Штадена, вернее их достоверность. Царь любил убегать от крымских татар из Москвы в Вологду, таская с собой казну под охраной своих душегубов, и жил здесь подолгу. Также московского историка интересовали документы о пребывании летом 1918 года в Вологде посольств стран Атланты, очевидно в порядке культурного обмена финансировавших свержение большевиков. Серьезных исследований по этим темам местные историки не оставили, занимаясь краеведением, а сами источники хранились в Российском архиве древних актов и ведомственном хранилище. С мемуарами опричников Ивана Четвертого и «Заговором послов» Максим ознакомился еще в Историко-архивном институте, в котором защитил диплом по истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии Феликса Дзержинского, о которой знал почти все, что можно и нельзя. Других западных материалов, исключая интересные дела о надзоре за ссыльными поляками Вологодского губернского жандармского управления, в ГАВО не было.