Я промолчал, но мой взгляд был выразительнее любых слов, и дочь втянула голову в плечи. Увидев за домом гараж на две машины, я включил фонарь. Сначала я посветил в гаражное окно и разглядел внутри красный «порше» и еще один автомобиль. Мне было, конечно, любопытно, продолжил ли Стюарт осуществлять свой план угона после бегства Грейс. В том случае, если не пострадал. То, что автомобиль остался в гараже, – нехороший признак. Но считать это совсем плохим признаком пока не было причин.

Я направил луч фонаря на дом и увидел открытое подвальное окошко. Я поискал на земле револьвер. Его там не оказалось.

– Мы влезли здесь, – сказала Грейс.

Я приблизился к окну, посветил внутрь подвала и увидел внизу, на ковре, осколки стекла.

– Посмотрим, можно ли как следует все осмотреть, не залезая в подвал, – произнес я.

Мне хотелось заглянуть в окна кухни. Кухня в таких домах чаще всего располагалась сзади. Окна первого этажа находились примерно на уровне моей шеи. Мне было удобно заглянуть в них. Дом был окружен опалубкой, поэтому мне не пришлось топтать газон, чтобы ткнуться носом в стекло. Окно было закрыто жалюзи, но они были повернуты так, чтобы пропускать свет, поэтому я мог что-то разглядеть между рейками. Я поднял фонарь и направил луч под углом, чтобы он проник в дом.

У меня получилось! В центре кухни высилась широкая стойка с гранитной поверхностью, у дальней стены поблескивал холодильник.

– Что-нибудь видно? – спросила Грейс.

Проблема заключалась в том, что я не мог увидеть пол кухни. Вдруг там кто-нибудь лежит?

– Почти ничего, – отозвался я.

Выход напрашивался сам собой: позвонить в полицию Милфорда. Полицейские смогут попасть в дом через дверь, а не через подвальное окно, связавшись с охранной фирмой, следившей за домом. Но у них возникли бы вопросы к Грейс. Про их со Стюартом план угона «порше». Про то, как они проникли в этот дом. На тот маловероятный случай, если все окажется неплохо, я хотел как можно дольше не посвящать во всю эту историю полицию. Предпочтительно никогда. Подозревал, что Грейс смирилась бы с любым наказанием, которое на нее обрушат родители, лишь бы не угодить за решетку. Нет, лучше не тешить себя иллюзиями. Я опустил фонарь и попятился от дома.

– Ничего не вижу, – сказал я. – Только кухню, и то поверху. Звук мог доноситься откуда-то еще.

Пора было решаться. Вызвать полицию или…

– Придется лезть, – проговорил я, глядя на чердачное окно.

– Не могу, – простонала Грейс. – Я больше не могу!

– Я тебя и не прошу. Останешься здесь. Будешь звонить мне по сотовому. Остаемся на связи все время, которое я там проведу.

Мы достали свои телефоны. Я велел дочери выключить звук и сам поступил так же. Грейс позвонила мне, телефон завибрировал у меня в руке, я принял звонок.

– Хорошо. Если возникнет проблема, сообщи мне.

Она кивнула, я сунул телефон в карман рубашки, чтобы не пропустить вызов. Осталось только опуститься на корточки и пролезть в открытое окно.

Синтия Арчер не находила себе места от тревоги. Почему Терри не позволил ей забрать Грейс? Почему обязательно хотел сделать это сам? Ведь он должен понимать, как это важно для нее. Как важно дать понять дочери, что, даже несмотря на свое временное бегство, она по-прежнему любит ее и заботится о благополучии. Даже таким простым способом, как подвезти дочь домой.

Может, Терри зол на нее? Из-за пива? Или из-за ее грубости? Неужели из-за Натаниэла? Ему хватило нескольких секунд разговора, чтобы что-нибудь заподозрить? Или сегодняшние события здесь ни при чем, просто Терри вообще надоело все происходящее в последнее время?