- Платон, что ты делаешь? - тихо спрашиваю я.

- Говорю с тобой, - он улыбается. - Снимешь его для меня?

Кусаю губу. Сглатываю. Смотрю в сторону. Сердце колотится. Ну, почему он так на меня действует? Наверное, вина мне уже хватит...

- Посмотри на меня.

Заставляю себя посмотреть в его глаза. Они кажутся сейчас такими тёмными... И я отражаюсь в них...

- Снимешь?

- Да...

Он легонько гладит большими пальцами мои. Мурашки уже и на шее танцуют... И между лопаток...

- В чём ты осталась?

- В трусиках и чулках...

- Хорошо... Мне нравится. Ты очень красивая. И мне нравится, как ты двигаешься, это очень сексуально... Смотрю на твою обнажённую грудь.

Смотрит он мне в глаза. А у меня соски торчат. Прям сжались... И внизу так сладко потягивает... Сумасшествие какое-то...

- Опиши мне её, - чуть хрипло произносит он.

- Грудь? - еле слышно переспрашиваю я.

- Да.

- Она маленькая...

- Это очень здорово...

- Правда?

- Конечно.

Сердце колотится.

- Разве парням нравится не большая грудь?

- Разным - разная. Мне нравится небольшая.

Уже сглотнуть даже не могу. В горле будто пересохло. И дыхание то и дело замирает... О Господи... Новая волна мурашек...

Платон замечает это. Отпускает мою левую руку, проводит по голой коже запястья тыльной стороной пальцев... Нежно так... Легонько... Только гладкостью ногтей... По крохотным волоскам... Приятно очень... А мурашек только больше...

Чувствую себя ланью какой-то... Во власти хищника...

- Опиши мне её. Подробнее. Форму, цвет кожи, цвет ареолов, соски.

- Платон, я стесняюсь...

- А ты не стесняйся, - улыбается он. - Мы же просто разговариваем.

- Она маленькая.  Немножко торчит вперёд. На капельки похожа. Кожа... я вообще немножко смуглая. И кожа такая же, как вот на руках...

- У тебя мурашки, - нежно улыбается он.

- Да... - соглашаюсь я. - Мурашки...

- У меня тоже.

- Правда? - я тихо изумляюсь.

- Конечно, - снова улыбается он. - Ты  ведь очень возбуждаешь меня. Особенно сейчас. Ты бы видела, что там под столом.

Сердце так бьётся.... Обалдеть можно...

- А... - облизываю пересохшие губы, - что там... под столом?

Он подносит палец к губам. Смеётся одними глазами. Но теперь без насмешки...

- Продолжи.

Коленки дрожат. Свожу ноги вместе. Переплетаю их. Всё равно дрожат...

- Ареолы тёмные... Соски... соски немного длинные... и... торчат...

- Я вижу, - улыбается он.

Совсем смущаюсь, закусываю губу и опускаю взгляд. О Господи... Я промокла...

К счастью, в этот момент наш разговор прерывается приятной трелью телефонного звонка. Платон нехотя выпускает мои руки и лезет за телефоном во внутренний карман пиджака.

- Прости, - доставая его, говорит он. - Друг звонит, не могу не ответить. Он без предупреждения звонит только по важным делам, в ином случае пишет в "Телеге". Это ненадолго, Карин.

- Не переживай. Всё хорошо.

- Алло, Дань, да, - Платон неторопливо встаёт из-за стола, поправляет рукой полы пиджака. Взгляд устремлён в окно, за которым сверкает огнями московская ночь. - Да нормально всё, удобно, если недолго.

Интонации его голоса - совсем другие. Более жёсткие, но без того нетерпеливого и командного оттенка, который преобладал в его голосе тогда, когда он приехал в один из своих фитнес-клубов.

Он вдруг тихо смеётся и замирает, уперевшись пальцами в край стола.

- Ёлки-палки, я думал, у тебя что-то срочное!

Он поднимает свободную руку и жестом показывает мне, что этот разговор - ненадолго. Киваю.

Платон даже выходить передумал.

- Старина, если только пару минут. Я тут с красавицей одной познакомился и, похоже, потихоньку влюбляюсь.