Я жевала карандаш, задумчиво рассматривая фотографию на рабочем столе компьютера, на которой сидела верхом на лошади. Креол... Чёрный жеребец и моя единственная любовь. Умное, сильное животное узнавало меня ещё с порога конюшни и всегда приветствовало ржанием. Я подрабатывала в «Эдельвейсе» проводником, так как с детства прекрасно ориентировалась на местности. Заодно выгуливала застоявшихся лошадей, потому что всадники чаще всего попадались неопытные. Энергичные, игривые лошади могли сбросить их с себя в считанные секунды, а мне укрощение таких животных было в радость, особенно за некоторую доплату к зарплате.

— Ася, — ко мне подсела Леська, — ты обещала поездку в «Эдельвейс». Помнишь? На этих выходных.

— Мне надо найти ошибку. Пока не найду, никаких развлечений не будет.

Я тяжело вздохнула. Конечно, я понимала желание Пиловой познакомиться с каким-нибудь состоятельным любителем дикой природы. Загородный клуб находился в национальном заповеднике, туда на выходные приезжали отдыхать многие бизнесмены столицы.

— Что там у тебя?

Леська вытащила бумаги из моих рук.

— Мммм... Тут правильно... А это откуда?

Пилова погрузилась в рабочий процесс, с особым рвением рассчитывая показатели. За несколько месяцев я отлично изучила Олеську. Её деловитое настроение явно говорило о том, что подруге требуется «группа поддержки». Скорей всего, появились проблемы на любовном фронте. Вон даже про выходные вспомнила, хочет начать новую жизнь. Проходили уже, знаем. Итак! Я вся подобралась.

— Встречалась с Васькой? — спросила её о соседе из многоэтажки напротив.

— Угу... как же... — пробухтела подружка, продолжая ковыряться в цифрах. — Эта скотина вчера домой новую бабу привёл.

— А ты?

— А что я? — пожала плечами подруга. — Купила три пачки презервативов, залила в них рисового отвара и устроила ему новогоднюю ёлку.

— Что устроила?

— На оконных решётках развесила. Как проснётся, пойдёт никотина свежего вдохнуть, а там... чудесная коллекция греется на тёплом солнце. Поди узнай, откуда шары прилетели!

— И не поленилась же рис варить, — я скептично улыбнулась.

— С такими натюрмортами из окна, знаешь ли, не сильно спится, — она зевнула. — А то трёх дней не прошло, а он уже с цветами, рыжей курицей и шампанским.

— Легче стало после выходки?

— Да. Жаль, на работу пришлось ехать. Я бы весь день с биноклем дома просидела, — вздохнула Олеська.

— Плюнула бы на бывшего! Думаешь, он не видит, что ты сохнешь по нему до сих пор? Ну сама подумай: кто ещё ему такое устроит?

— Ой, у него этих куриц... — она доверительно наклонилась ко мне. — Ну, так что? «Эдельвейс» будет?

— Давай лучше неточность искать, — я вздохнула, — а то после выговора Марковны, вместо прогулки будет у меня субботник, лишение премии. А то ещё и уволит.

Я смотрела на курносую Леську и не понимала её обиды на бывшего. В их вселенскую любовь как-то не верилось. Пилова — девка видная. Её бывший собой недурён. Но опускаться до такого проявления «нежностей», когда отношения не складываются из-за ветренности второй половины? Да плюнуть, растереть и забыть!

Вот мужики так умеют. Принял решение расстаться, ушёл и даже не вспоминает. А то ещё и по-английски сбегает. От такого безразличия сразу зубы скрипеть начинают и хочется узнать, что происходит. Вот что мешает Леське сделать так же, начать жить своей жизнью и не тратить свою энергию на того, кто её не оценил? Пусть у бывшего зубы скрипят, но об этом даже знать не обязательно!

— А сама чего опоздала? — вдруг спросила Пилова, что-то быстро считая на калькуляторе.