Истина заключалась в следующем: он хотел помыть ее волосы только потому, что желал снова прикоснуться к ней. Он еще не был готов отпустить ее. И скрывать эту истину от самого себя было глупо.

Хью принялся легко массировать ее голову, и очень скоро Меггс откинулась назад и закрыла глаза, являя собой картину абсолютного блаженства. Ее губы цвета спелой сливы чуть приоткрылись и даже вроде бы сложились в неком подобии улыбки.

Пропади все пропадом. Он слишком долго обходился без женщины и поэтому теперь не может глаз отвести от этой оборванки – дикой и грязной. Вот так, и никаких мыслей об изящной спине, плавном изгибе бедер и соблазнительной попке.

Меггс держала забинтованную руку над бортиком ванны и во время мытья головы расслабилась, вытянула вперед свои длинные мускулистые ноги и опустила левую руку в воду. Этого еще не хватало! Теперь он мог созерцать ее мокрую, блестящую от воды грудь.

Хью почувствовал, как напряглось и отвердело его мужское естество. Он даже сделал шаг назад, но глаз не отвел. Просто не мог. В довершение всего Меггс подняла левую руку и сама начала втирать мыло в волосы.

Глаза ее были закрыты, и теперь она поминутно не бросала на него настороженные обвиняющие взгляды. Хью мог вдоволь насладиться открывшейся ему картиной. Он мог сколько угодно любоваться довольно-таки полной для такой худышки грудью с розовыми сосками, плоским животом, длинными, стройными ногами, округлыми бедрами и темным треугольником волос между ними.

У него пересохло во рту, по коже побежали мурашки. Он знал, что она женщина, он видел ее точеные лодыжки и женственную фигуру – там, на улице. Но только не ожидал этой чертовской, заставляющей забыть обо всем привлекательности. Меггс даже была не в его вкусе – кожа да кости, никаких приятных округлых форм и нежной мягкости, которые он всегда ценил в женщинах. Не за что подержаться. Ну, грудь у нее, пожалуй… мягкая… наверное… А кожа… Даже совершенно чистая, она оставалась грубой. Это из-за постоянной тяжелой работы, грязи и отсутствия самого элементарного комфорта, что тронуло Хью, причем он сам не смог бы объяснить почему. Это задело какие-то струны в его душе, которые он спрятал так глубоко, что даже сам забыл об их существовании.

Дьявол, да что же с ним творится?! Не время раскисать! Ему надо поймать предателя!

Хью отвернулся.

– Прикройся!

Меггс моментально вернулась к реальности и прикрыла грудь рукой. А Хью в последний раз полил ей на голову воды из кувшина, чтобы промыть волосы.

Потом он показал Меггс на одежду, аккуратной стопкой сложенную на стуле. Одному Богу известно, где Джинкс умудрился ее раздобыть, но, по его заверению, там было все, что нужно. Хью вовсе не собирался это проверять.

– Эта одежда на первое время сгодится. По крайней мере она чистая в отличие от твоего сегодняшнего облачения. Вылезай из ванны, вытирайся и одевайся. А я тебя оставлю.

И он, наклонившись, поднял с пола кучу грязного тряпья.

– Эй, куда ты это несешь? – Меггс протянула к тряпью забинтованную руку. – Это мое!

– Она грязная.

– Немедленно отдай! – Меггс растопырила пальцы. – Я за них получу деньги.

Жадная маленькая фея. Для нее все имеет свою стоимость, даже он. Ему стоит это помнить.

– Я сам заплачу тебе за этот хлам.

– Правда? – Ее рука застыла в воздухе.

– Да. Я дам тебе шиллинг, если ты обещаешь больше никогда его не надевать.

– Идет. Но кое-что тебе все-таки придется оставить. Девушке нужны кое-какие мелочи, ты должен понять. – Хью вернулся с тряпьем, и она, порывшись в куче, извлекла оттуда несколько грязных полосок. – Карманы, – доверительно пояснила она. – Какой же настоящий вор обходится без хороших карманов под верхней одеждой?