– Всё хорошо.

– Какая-то ты странная в последнее время, – задумчиво хмыкает и проходится по мне взглядом-рентгеном. – Особенно после поездки в этот ваш Бобруйск.

– Бобрино, – исправляю на автомате.

– Так ты расскажешь, в чём дело? – давит она настырно.

– Да ну перестань! – раздражаюсь ещё больше. – Причём тут эта глушь?

– Значит, мне показалось? – заглядывает в глаза.

– Конечно показалось, – отражаю невозмутимо.

И нет, я совсем-совсем про него не думаю. И не вспоминаю даже. Ещё чего! Обойдётся!

А если и вспоминаю, то только для того, чтобы убедиться повторно: Паровозов относится к отряду «козёл обыкновенный». Ушёл, даже не попрощавшись. Словно я девица с улицы какая-нибудь!

И вот вроде осознаю, что ничем мы друг другу не обязаны, а всё равно обидно и неприятно в душе.

– Сааашкааа… – многозначительно тянет мама.

– Просто устала, – гоню прочь ненужные мысли.

– Устала? – удивлённо на меня смотрит. – Так каникулы же!

– У всех нормальных людей – да, – бормочу себе под нос. – А у меня что?

Репетиторы – интенсивный курс. Секции. Хор и дальше по списку.

– Не тащу уже твой режим.

– Зай, ну перестань, это всё нехватка витаминов! – берёт меня за руку и ласково прижимается щекой к щеке.

Кожа у неё такая нежная, гладкая и мягкая. Надо, наверное, и мне перестать уже игнорировать крема. Чтоб в сорок вот также потрясающе выглядеть.

– Потерпи до лета, солнышко. Поступишь, на море укатим! Недели на две. Хочешь?

– Хочу, – позволяю крепко себя обнять.

На море хочу. В университет МВД – нет.

– Китайский учить не буду. Не обижайся, – выдвигаю своё требование, пока ощущаю внутри решительный настрой.

– Саш…

– Извини, но сил итак нет, – дёргаю плечом и высвобождаюсь из плена материнских рук.

– Мне кажется, тебе понравится, – рассуждает она вслух.

– А мне кажется, что и без китайского забот предостаточно, – гну свою линию. Впервые за долгое время, что называется, показывая зубы.

– Даже и пробовать не станешь?

– Не стану, – отказываюсь упрямо.

– Ну как знаешь, – и всё же обиженно дуется.

– Спасибо, мам, – целую её в плечо. – Давай, накладывай свою стряпню.

Она заметно приободряется. Рассказывает про новый рецепт, который увидела в соцсетях, и с энтузиазмом раскладывает непрезентабельно выглядящее месиво по тарелкам.

Храбро вооружаюсь вилкой и приступаю к трапезе.

За проявленную по отношению ко мне гибкость в знак благодарности рискну попробовать этот её убийственно-пахнущий шедевр…

– А чё это мы без настроения, Александра Павловна? – выбрасывая сигарету в сугроб, подтрунивает надо мной наш водитель Глеб.

– Плохо сплю, – отзываюсь нехотя.

– А потому что в гаджетах своих сидите по пол ночи, – умничает, открывая заднюю дверь нашей камри. – Мой Максим такой же. Рубится в стрелялки часами напролёт. Эх, молодёжь, молодёжь…

– Я этой фигнёй не страдаю.

– Ты плохо спишь, Саша? – мама обеспокоенно на меня поглядывает.

– Ерунда.

– И ничего не ерунда. Завези-ка нас, Глеб Денисович, в клинику. Кровь по-быстрому сдадим.

– Мам, – раздражённо закатываю глаза.

Начинается. Анализы. Врачи. Она у меня тот ещё паникёр. На пустом месте проблему раздует.

– У тебя первым уроком физкультура, – беззаботно отмахивается, поглядывая на часы. – На алгебру успеем. Тут ехать недалеко.

– Вот и правильно, Евгения Владимировна, – поддерживает её решение Глеб. – Мало ли, что там со здоровьем. Вон какая бледнючая.

Закатываю глаза повторно, а машина тем временем трогается с места.

Мама прям экстрасенс. Нам и правда удаётся управиться минут за сорок. В восемь пятьдесят я уже протягиваю пальто брюзге-гардеробщице, после чего направляюсь в спортзал. А там у нас – грандиозный забег. Мои одноклассники, высунув языки на плечо, бегут какой-то марафон.