Заканчивается всё тем, что полчаса спустя мы сидим в новеньком лексусе Пернатого мажора. Я, естественно, за рулём. Она – на переднем пассажирском. Упала-таки мне на хвост, зараза. Заявила, что ей тоже срочно надо до соседнего посёлка Жулебино. В местную аптеку.

Срочно.

По ходу, у ведьмы критические дни. Видать оттого такая импульсивно-агрессивная.

Сперва наотрез отказался брать её с собой, но потом снизошёл и всё же великодушно уступил. Так и быть. Пусть развлекает меня по дороге…

Интуитивно разбираюсь с кнопками, количество коих впечатляет и несколько озадачивает.

– А если застрянем? – беспокоится она, глядя на сугробы внушительного размера.

– Мой дядька нас откопает. У него трактор, – врубаю драйв и давлю на педаль газа.

Погнали.

Дорогу до Жулебино расчистили. И это самое настоящее везение, ведь январские праздники – пора затяжной пьянки, и по обычаю, Валера начинает работать не раньше числа эдак десятого.

Скользнув пальцами по рулю, затянутому в дорогущую кожу, довольно ухмыляюсь. Кайфую от тех ощущений, которые испытываю при вождении. Тачка, конечно, что надо. Управление. Комфорт. Эргономика. Люкс одним словом. Чего уж там… Говоря по правде, в такой я ещё не сидел. У самого таз от отечественного автопрома, у знакомых пацанов тоже.

– Ты здесь вырос? – подаёт голос мой навязчивый пассажир.

– Где, здесь? В поле? – уточняю насмешливо.

– В деревне, придурок, – раздражённо цокает язычком.

– Да, Рыжая. Я отсюда родом. И горжусь этим, – добавляю с наездом.

– У меня есть имя. Не в состоянии запомнить? – снова выходит из себя.

Ну точно оно. ПМС. Говорят, у баб на этом фоне капитально рвёт крышу.

– Чё, не нравится тебе у нас, рыжая москвичка? – намеренно игнорирую её выпад.

– Да пока не поняла... Глушь и глушь, – пожимает плечом, глядя в правое боковое зеркало.

– Глушь, – качаю головой. – Всё лучше, чем этот ваш загазованный и шумный муравейник! Ты вообще знаешь, какие у нас тут места зачётные? Красиво весной-летом, залюбуешься. Сосновый лес, карьер, речка, звёздное небо. Цветы кругом полянами, и птицы поют так, что уши закладывает. А у вас что? Бетон, душман, смог и вечные пробки?

– Как отчётливо чувствуется твоя любовь к малой родине и в противовес ей, ненависть к столице, – хмыкает она.

– Да потому что… Пока вы там небоскрёбы херачите, у нас школу и больницу закрывают. Людям работать негде, сечёшь?

– Печально.

– Тебе не понять, – отмахиваюсь раздражённо.

– А я всегда хотела жить у моря, – вдруг выдаёт, мечтательно вздыхая. – Тёплое солнышко, шум прибоя, горячий песок…

Занятно.

Непроизвольно задерживаю на девчонке заинтересованный и внимательный взгляд. Сидит себе, беззаботно улыбается своим мыслям, а я только при дневном свете замечаю на чистой бледной коже россыпь веснушек, эмигрирующих с носа на щёки.

– Конопушки и зимой бывают? – спрашиваю чисто из любопытства.

– Они на мне живут круглогодично, – тут же поджимает губы. – Терпеть их не могу…

– Почему это? – её реакция меня крайне забавляет.

– Потому что дефект! Не задавай глупые вопросы, Паровозов! – ершится, складывая руки на груди.

Дефект? Большего бреда в жизни не слышал. Ваще мордаху эти симпатичные пятнышки не портят.

– Что ему надо? – снова пялится в боковое зеркало.

За нами едет тачка. Очень знакомая тачка. Она то и дело приближается, но на обгон не идёт. Водила явно играется.

– Говнюк.

– Знаешь его?

– Черепанов, тупица, – усмехаюсь. – Нагреть на бабло нас хочет.

Его жиганка почти догоняет меня в зад. Опускаю стекло, высовываю руку и показываю ему средний палец.

– Очень по-взрослому!