Все решает тошнотворная реальность, где я буквально несколько минут назад размышляла над побегом. Так могут ли эти сообщения быть знаком свыше, подталкивающим в нужную сторону?

Не успеваю подумать об этом, как уже вылетаю из дамской комнаты. Осторожно выглянув в зал, отмечаю залипнувшего в смартфоне Романа и скучающих в конце зала охранников наследного принца дома Соколовых.

Проскальзываю к служебным помещениям, наткнувшись на официанта, выходящего из кухни.

— Где у вас черный вход? — спрашиваю растерянного парня.

— Через кухню, — хмурится он. — Туда гостям запрещено ходить! — кричит мне вдогонку, когда я врываюсь в кухню.

— Где выход? — спрашиваю у повара, стоящего на раздаче.

— Гостям через зал, — упирается взглядом мне в грудь, даже не удосуживаясь поднять глаза вверх и посмотреть в лицо.

— Нужно успеть сбежать от парня-тирана! — говорю сбивчиво. — Прошу, помоги, — выпячиваю грудь еще больше, краснея и сгорая со стыда от собственной выходки.

Стараюсь загнать в дальний чулан подсознания осуждающий мамин голос, твердящий о моей глупости и вульгарности. Анализировать свои поступки я буду позже. А пока…

— Налево до конца и через раздевалку, — тяжело выдохнул повар, наконец-то посмотрев мне в лицо.

— Спасибо! — просияла и быстрым шагом, переходящим на бег, направилась в указанном направлении.

— Девушка! Гостям сюда нельзя! — слышала чьи-то крики.

— Мне очень надо! — оправдывалась на ходу, краснея от собственного хамства.

Добежав до раздевалки, стараясь не смотреть по сторонам, увидела две двери, ведущие в мужскую и женскую комнаты, и между ними находился выход на улицу. Радуясь как ребенок каждой из своих побед, выскочила на улицу в одном платье прямо на холодный по южным меркам декабрьский воздух.

Разгоряченная побегом и согреваемая обжигающей вены кровью, выбежала на парковку, осматриваясь по сторонам. Машины гостей были припаркованы с другой стороны здания парковщиком.

Черный седан с тонированными стеклами поморгал фарами и подъехал ко мне. Пассажирская дверь распахнулась, и я услышала низкий бархатистый голос, при звуках которого сбилось дыхание.

— Садись, Пуговка, я тебя похищаю.

— Увезешь меня отсюда? — заглянула в салон автомобиля, встретившись с синими пронзительными глазами, чувствуя, как слабею в коленях.

— Ты хочешь этого? — смотрел прямо в глаза, чуть пригнувшись, так, чтобы видеть мое лицо, и запуская мой бедный моторчик на максимальную скорость.

— Хочу, — мысленно молю его не бросать меня здесь снова на растерзание Роману и нашим родителям.

— Учти, как только ты сядешь в машину, то выйти не сможешь. Назад дороги не будет, — вижу, как напряжена линия его челюсти, и понимаю, для него это тоже непростое решение.

— Мой выбор уехать с тобой! — не знаю, кому именно адресована эта фраза, наверное, самой себе.

Сделать то, что хочется самой. Принять самостоятельное решение и не оглядываться на всех тех лицемеров, что выстроили свои жизни по какому-то сценарию и упорно стараются убедить себя и весь мир в том, что счастливы и успешны. По факту же лишь занимаясь пусканием пыли в глаза и самообманом.

С меня хватит! Я не хочу принимать в этом участия.

Ныряю на пассажирское сидение, захлопывая дверь. Слышу, как в ту же секунду блокируются замки и машина трогается с места, чрезвычайно быстро оставляя позади ресторан.

Оглядываюсь назад с бьющимся в груди птицей сердцем, надеясь, что мы успеем отъехать как можно дальше, прежде чем заметят мое исчезновение.

Тяжело дыша, цепляюсь пальцами за кожаное сидение и слушаю рев мотора, уносящего меня прочь от навязанного для меня будущего. И только когда автомобиль вырывается за город, облегченно вздыхаю.