Но лично я опускать руки не собиралась. Хотела для начала посоветоваться с Бреном – а вдруг отказ можно оспорить?

Или, быть может, для меня найдётся работа получше?

Ближе к утру, перед рассветом, входная дверь хлопнула, и вскоре в кухне появился измотанный брат. Под светло-голубыми глазами залегли глубокие тени, а родовая печать на виске казалась нарисованной карандашом. Как же плохо!..

Каждый маг получал в дар от Луноликой Гесты не только способности, но и височный узор. Хитросплетение линий было уникальным для каждой семьи – дети получали идентичные родительским печати, а когда сочетались браком, их печать изменялась, вбирая в себя элементы узоров и жениха, и невесты. По печати можно понять, состоит ли маг в браке и к какому роду принадлежит. Чем сильнее способности мага и выше их порядок, тем печать крупнее и ярче.

Наша печать – проклята.

Много лет назад, ещё до нашего рождения, бывшая невеста отца из ревности прокляла весь наш род и отдельно – союз родителей, и теперь каждый носитель нашей родовой печати станет причиной гибели своего первого мужа или – в случае Брена – жены. Как мы постепенно выяснили, если в брак всё же вступить, то печать изменится, и проклятие больше не будет на неё действовать.

Отвергнутая отцом Моэра Блайнер не просто прокляла наших родителей, она годами с наслаждением наблюдала, как в семье один за другим рождаются обречённые на одиночество дети, и сообщила о проклятии только девять лет назад. Через три года после этого мать с отцом погибли, пытаясь снять проклятие, и мы остались сами по себе.

На момент гибели родителей восемнадцатилетия достигли только старшие двойняшки – Брен и Гвендолина. Брат учился в академии, и мы с Линой решили, что возьмём на себя заботу о младших, а он закончит обучение и передаст знания нам. Брен получил место в академии по квоте, и было бы глупо терять подобную возможность, особенно учитывая, что он остался единственным мужчиной в семье.

Не скажу, что было просто, но как-то мы справились. Смерть родителей тяжелее всего ударила по самым младшим – Кайре и близняшкам Лире и У́не. Мы с Гвендолиной изо всех сил старались о них заботиться, а ей приходилось ещё и работать.

Больше всего проблем доставляла Кайра. Наверное, ей пришлось сложнее всех. Мы с Бреном всегда могли опереться на Гвендолину, двойняшки Эва с Лидой и близняшки Лира с Уной находили утешение друг в друге, а Кайра всегда оставалась словно в стороне. Она и внешне отличалась от всех нас, мы больше были похожи на мать, тогда как Кайра пошла в отца – стала такой же высокой, кудрявой и язвительной, как он.

Никто не удивился, когда она заявила, что хочет уехать учиться в академию, благо у Брена получилось выбить ещё одну квоту. Неожиданностью стала специальность – Кайра поступила на боевой факультет. Самый нелогичный и странный выбор для целительницы и мага жизни, но спорить с ней не пытался даже брат. Все знали, что отговорить Кайру от задуманного нереально – проще из лун сделать солнца.

Брен устало уселся за стол и молча принялся за кашу, которую я перед ним поставила. Для брата мы с Лирой покрошили в неё сыр и колбасу, но он ел, не замечая вкуса и уставившись куда-то в пространство позади меня.

– Тяжёлый день? – участливо спросила Лира.

– А? – брат вздрогнул и взглянул на неё так, будто только сейчас заметил. – Да, непростой. А ваш?

– Я проснулась пораньше, постирала бельё. Кстати, кончилось мыло для стирки, нужно будет купить. Экстракт бруса́львы тоже. Я набросала список, каких ингредиентов почти не осталось, чтобы Уна зашла на утренний рынок, всё же у полуденников брать подешевле. А потом Адель вернулась, – Лира повернулась ко мне, и теперь сестра с братом смотрели на меня вдвоём.