Первыми открываю сообщения от Ани. Там ожидаемо куча гневных смайликов, слова с ошибками по десятку в одном. Есть ощущение, что она с закрытыми глазами набирала. И заверение, что со мной она больше никуда и никогда не пойдет. Ожидаемо, конечно… Извиняюсь перед ней как могу и шлю мемы с виноватыми котиками.

Чуть позже приходит фото от Ройса. Там мои трусики, пустая бутылка шампанского и его ладонь. Крупная, красивая, с длинными пальцами и ухоженными ногтями.

«Ты сладко пахнешь похотью и шампанским. Хочу тебя, Адель. Напиши цену»

Цену ему… Тяжело вздыхаю и выпиваю еще одну таблетку от головной боли. Если честно я думала, что он не поедет. Ну нафиг тащиться за трусами в бутылке в какой-то бар. «RedLine» работает до трех, так что он очень оперативно туда смотался. Я ему часов в двенадцать писала в последний раз. Или даже позже.

Прикрываю глаза и опять слышу его возбуждающий хриплый шепот. Дал же бог мужику такой голос мне на погибель. Даже двум, учитывая что у Ройса и Захара они похожи. Или мне опять кажется и я принимаю желаемое за действительное. Хотела бы все это от Захара слышать, вот и спроецировала. Хотя и Ройс хорош. Оба, короче.

«Надеюсь, ты не забыла о своем обещании» Пришло от Давида.

Обещание, значит. Кладу локти на стол и пальцами интенсивно растираю виски. Натужно пытаюсь вспомнить всю нашу с ним встречу. Что-то точно наобещала. Только вот что? Он нес на руках мое бренное тело, говорил о красивых платьях и точно! Звал на свидание!
А я и согласилась, потому что с ангелом не встречалась еще ни разу. Прямо так ему и сказала.

Испанский стыд, Вера!

«Извини за вчерашнее и спасибо, что помог»

«Суббота. 19.00. Место сообщу позже»

- Ох, - откладываю телефон. Ходить с Давидом на свидания у меня в планах не было…

Тоскливо смотрю на монитор, где висит наполовину сделанный отчет и закрываю файл. Завтра.

- Пойдем, попьем кофе, - киваю Миле на комнату отдыха, где пасется половина отдела. Все вышли на пятнадцатиминутный перерыв. Машу ей шоколадкой, как самым серьезным аргументом.

- Идем, - тут же соглашается она, бросая работу, - Вера, ты чего такая бледная сегодня?

- Плохо спала…

- Это пока ты спишь плохо, - вздыхает она, - вот будут у тебя дети. Тогда, знаешь, только голову на подушку положила и уже утро.

- Жду не дождусь, - прикрываю ладонью зевок.

- Говорят, будут компенсации, - за столом собрались девочки и медленно попивают чай и кофе. Даже тортик кто-то притащил.

- Давайте к нам, - Вероника сияет как лампочка в сто ватт. Ее можно понять, какого эксперимента в своей жизни избежала, - берите тортик. Мы тут отмечаем, - она запинается, - ну не то, что Колесников в больнице, а то, что больше никогда не появится здесь.

- Да, - тянет Наташа, - заживем теперь. Я платье новое купила вчера, - хихикает она, - с разрезом на бедре. И Вера вон какая красивая уже второй день.

- Спасибо, - беру стул у стены и присаживаюсь в тесный кружок.

Бросаю взгляд на Гаврилову, которая вообще не теряется. Так же, как и все обсуждает старого козла и только закатывает глаза, если кто-то задает неудобные вопросы. У ее ответ прост - двое детей для матери-одиночки это тяжело. Так что судить не надо. Никто и не судит. Колесников всегда знал на что надавить, чтобы желаемое получить.

Неприятно только, что переловив меня рядом с туалетной комнатой, Гаврилова настойчиво выспрашивала про Лелеса. Мой рассказ о его невесте совсем ее не вдохновил. А вот то, что он меня при наличии Яны утром подвозил, очень даже. В ее глазах так и загорелся развратный алчный огонек.