- Я люблю тебя... - беззвучно двигаются мои губы, касаясь ее губ.

И сам охреневаю от этого!

- Что?

Качаю отрицательно головой, прижимаясь к ее лбу своим.

- Ничего...

Ты чего, Максимка? Совсем поплыл без весëл? За такие слова отвечать надо. А то как-то стрëмно - ляпнуть такое на эмоциях, а потом съехать.

Падаю назад на спину. Прислушиваюсь к себе. Внутри буря!

"Потом скажешь, если не отпустит", - договариваюсь с собой.

Яна садится рядом. Я добираюсь до ее кисти. Сжимаю. Присаживаюсь за спиной и молча разбираю пальцами ее пряди. Плету косу, периодически целуя то в шею, то в плечо.

Нам комфортно молчать.

Не надо шутить, "остроумить", скабрезничать и заигрывать. И так кайфово.

- Ладно, Шагалов. Теперь - исповедь! Рассказывай.

- Да просто всë. Я с... кстати, Миша этот тебе кто?

- Двоюродный брат.

- М. Нормально, - соглашаюсь я с такой расстановкой. - Короче, я с ним приехал. В его тачке. Он не видел, что я подсел. Также и уеду.

- И больше никогда такого фокуса не выкинешь. Охрана шуток не понимает. И возраста твоего не спросит. Поломают сначала. Потом будут разбираться. Ты знаешь, что во время захвата, они часто ломают кости в плечевом суставе? А ты же - кикер. Это сразу убьет тебя как спортсмена. А не сломают быстро, ещё хуже, пулей притормозят. Ясно?

- Да, ясно... ясно...

Отодвигаясь, укладываю ее на спину. Головой к себе на колени.

Едва касаясь обвожу ее глаза вокруг накладок.

- Это навсегда или временно?

- Это важно?

- Конечно! А то так и будешь считать меня некрасивым мальчиком.

Мы тихо смеемся.

- Я не знаю, Макс. Никто не знает.

- А что нужно сделать?

- Все, что можно, уже сделано. Дальше - только ждать.

- Черт... - усмехаюсь. - Надеюсь, это будет не слишком скоро.

- Почему?

- Ну, а вдруг я тебе не зайду внешне. А если ты уже влюбишься, то придется схавать любую внешность! - дразню ее я.

- Размечтался! - фыркает она, морща нос. - А еще говорил, что красавчик.

- Неа, врал. Я реально страшненький!

- Ну неправда же! - хохочет она.

- Да-да. Нос сломан, смотри, - веду ее пальцами по своему лицу. - Губа порвана.

- Кстати, я так на тебя и не "посмотрела" толком.

- Смотри...

Встает на колени рядом со мной. Пальчики ложатся мне на грудь, как на рояль. Едва касаясь, изучающе скользят по грудным мышцам.

Ооо... Фак!

Сдергиваю с себя водолазку. Прижимаю плотнее ее ладони.

- Тут тоже ничего... - провожу ее ладонью по прессу, напрягая его.

- Мм... Есть что посчитать! - намекает она на кубики. - Неплохая форма.

Нечаянно касается ремня. Одергивает как ошпаренная руку.

- Ой, трусиха!

- Вообще, я лицо хотела посмотреть! Что ты тут мне подсовываешь, Шагалов?! - опять смеемся мы.

- Только самое важное!

Мне прилетает подушкой, выставляю предплечье.

- Но-но! Попортишь так. Смотри, давай.

Обводит бровь. Проходится по волосам. Я мурлычу от удовольствия.

- Вьются... Ты светленький или темный?

- Русый.

Изучает дальше.

- Скуластый...

Пальчик проходится по губам, касаясь их краешка.

- Губешки пухлые, - брякает пальцем по губам.

Улыбаюсь.

- Ямочка... Наверное, таки, хорошенький!

- Не факт, Албанцева. Что будешь делать, если некрасивый?

- Будем дружить! - вздыхает демонстративно эта зараза.

- Коза! - заваливаю еë на кровать, впиваясь в губы...

16. Глава 15 - Finita la commedia

ЯНА

Тихо играющая на плазме медленная музыка изолирует нас, вырывая из места, времени и всех проблем, что обрушатся уже с утра. Думать ни о чем не хочется. Мир свернулся до размеров комнаты. Или, даже уже!

Моë лицо полыхает.

Шагалов...

То ласковый как котенок, которому руки не поднимаются дать по лапам, то наглец, которого притормозить большая проблема!