Барон рассмеялся:

— Вы знаете, нет. Я полюбил старый дом. Тихо. Спокойно. Можно представить себе, что войны никогда не было. Забыть, как страшный сон. Расстрельные списки. Сожженные города. Людей, по которым даже скорбеть некогда...

— Но мы же победили...

— Да, — он допил вино. Налил еще. — Победили...

— Простите. Простите меня, я... Наверное, зря подняла эту тему. У вас тяжелые воспоминания.

— Не думайте об этом. И не извиняйтесь. Лучше скажите мне... О чем вы думаете? У вас такой озабоченный вид, что еще немного, и я решу, что ужин вас не впечатлил.

— Ах нет, что вы! Все очень вкусно. Вино чудесное... Знаете, я вас помню во дворце, на церемонии награждения. Людвиг тогда получил Королевскую премию.

— Это интересно. И что же вы помните?

— Вы мне тогда показались... Таким недовольным. Вот ни за что бы не поверила, что вы можете так улыбаться!

— Как так? — Барон смотрел так пристально, что Агата смутилась.

— Не знаю... Тепло. Весело. Искренне.

— Мне всегда были не по душе помпезные дворцовые мероприятия. А уж как вспомню расчеты с министром финансов: откуда взять деньги на все эти увеселения...

— А мы на эту премию доходный дом в столице купили, — растерянно ответила Агата, с такого ракурса она дворцовые праздники не рассматривала.

— Рад, что деньги пошли на что-то полезное.

Господин барон поймал недовольный взгляд Эльзы и печальный Грона. Тяжелый вздох. Безмолвное рычание.

А как иначе? Ну, посудите сами: вечер, ужин при свечах. Мужчина и женщина, которые нравятся друг другу, но сидят, как на дворцовом мероприятии?

Странные все-таки люди... Глупые...

Эрику хотелось спросить у Агаты: как так получилось, что он ее не заметил на награждении. Она ведь была рядом с мужем. Его самого бывший канцлер помнил хорошо — белый мундир с золочеными эполетами, чуть откинутая назад голова, гордая, снисходительная улыбка. Неприятный все-таки тип!

Женщины рядом с писателем он не помнил... А ведь она должна была блистать в тот вечер! Вечернее платье. Открытые плечи, перчатки, драгоценности? Он напряг память еще раз. Нет. Ничего такого он не помнит. Как же так? Как так получилось, что такая женщина — и стала... тенью?

11. -11-

Глава одиннадцатая

— Да как ты осмелилась? Привести в мой дом своего любовника?!! — Пышная пожилая дама воздела руки к небесам. — Какой стыд! Позор! О, мой мальчик... Мой бедный мальчик, Людвиг! Людвиг! О! — Дрожь в голосе, слезы в маленьких, еле выглядывающих из-за надутых щек глазах...

Эрик нахмурился, если бы не интересы следствия, то все бы родственники драгоценного писателя уже бы паковали чемоданы.

Эльза с интересом посмотрела на потолок, не свалится ли оттуда что-нибудь от таких громких звуков. Грон лишь покачал головой — да что такое с его решительным и жестким, прекрасно воспитанным хозяином? Почему он позволяет подобное поведение в присутствии дамы и собак?

— Хочу заметить, — спокойно ответила Агата, посчитав про себя до десяти и сделав несколько глубоких вдохов, — что, во-первых, это — мой дом. Мой и Людвига...

— Твой дом? Нет, вы посмотрите на нее? Этот дом куплен на деньги моего талантливого мальчика! Гениального писателя современности, работавшего на благо семьи не покладая рук, днем и ночью! О, мой бедный наивный сын! Какую змею ты пригрел на своей груди... Впрочем, все талантливые люди наивны и доверчивы. Ими так легко воспользоваться! Стоит лишь побольнее нажать на некоторые струны их души...

— Что касается вашего последнего замечания — не могу не согласиться. Но мы отвлеклись. Так вот, повторяю: во-первых, этот дом принадлежит мне и Людвигу. Во-вторых, этот господин приставлен ко мне следствием...