- Он, - не вижу смысла обманывать.

- Я слышала все.

Чувствую панику. Потому что вновь меня изнутри выжигает боль от этой встречи. Потому беру себя в руки. Не перед Аней мне показывать свою слабость.

- И знаешь, пусть этот козел просит что угодно, но использовать его смогу я как надо. Думает, что запросил высокую цену? Ха, человек как он никогда не поймет, что важно бывает по-настоящему, - выдаю свою тираду немного потерянность.

- А что он предложил?

- На публике с ним поиграть во влюбленных.

- Странный такой.

- Ну у богатых свои причуды, не так ли? Вот и этот павлин пытается соответствовать этим канонам. Если честно мне плевать, главное, что ты будешь здорова.

- А ему стоит верить, Лис?

Ее ощущение полу радости и полу свободы, когда еще не поняла и не можешь осознать, что все реально скоро прекратиться, опускалось на кожу, тяжелейшим грузом.

- Он, конечно, тот еще паразит, но все же по глазам поняла, что не врет. Да и, прежде чем начать спектакль, я напомню, чтобы начал обещание выполнять. Ты будешь на телефоне и все мне рассказывать.

- Круто, - воодушевляется она.

Пока с Аней разговаривали, успели сделать все процедуры необходимые. И так каждый раз.

- У тебя уже прошел день рождения, и ты просила подождать с подарком, так вот чего хочешь? – задаю вопрос, пока кормлю ее кашей.

- Да ну тебя. Ничего не надо, - отмахивается.

- Значит сама выберу, - пожимаю игриво плечами.

- Ага, не надо. Тогда лучше я.

Однажды, когда она не желала говорить что хочет в подарок, я сказала, что куплю ей ненужную безделушку, очень дорогую и ее будет съедать чувство вины, что эта вещь останется лежать просто так и ее невозможно будет вернуть.

- Подумай и скажи, а мы с мамой посмотрим, что можно сделать, - встаю, убирая посуду в сторону и Аня начинает говорить:

- Есть кое-что, - тихо так.

- Смелее, я готова услышать твои желания.

- Я бы погулять хотела. Вечером. Просто по двору хотя бы. Все вместе.

Останавливаю свою деятельность и ощущаю как из глаз катятся слезы.

- Алис, - тихо зовет сестра, а я в тысячный раз проклинаю себя за то, что я виновна во всем, чего она лишилась год назад.

Разворачиваюсь и падаю возле ее кровати, обнимая обездвиженные ноги.

- Прости, родная. Прости, пожалуйста.

- Ты чего, Алиса? Ну ты… прошу. Успокойся, - гладит меня по голове, пока я реву, разрывая себя на куски от вины, которую испытываю каждый день и каждый миг, но признаться не могу ей, боюсь увидеть презрение в ее глазах, оно меня убьет.

Беру свои эмоции под контроль, что дается с трудом.

- Извини, я просто что-то расчувствовалась. Не могу поверить, что все закончится, Анют, - улыбаюсь, стирая остатки слез с щек, вместе с сестрой.

- Лис, а ты чего себя то винишь? – совсем тихо спрашивает меня, а я теряю дар речи, но меня спасает проснувшийся дедушка.

- Просто, мне кажется, что я должна была быть рядом с тобой и защищать от всего. И в тот день я…

- Ну мне же не пять лет, а восемнадцать.

- Вот именно. Я пойду дедулю покормлю, скоро и Катюшка проснется.

- Приноси ее ко мне, как она поест и покакает, - хихикает сестра.

- А как же.

Целую ее и тороплюсь на кухню.

- Доброе утро, дедуль, - обнимаю его, помогая сесть за стол.

- От даешь, внуч. Восемь утра, а ты уже скачешь и завтрак готов, - смеется.

- Ну а ты вспомни бабулю? Как думаешь в кого я такая?

- Ох, Семеновна моя та еще коза была. Не усадишь, - оба улыбаемся, вспоминая бабушку.

Ставлю перед ним кашу пожелав «приятного аппетита», и быстро мою посуду, которая скопилась, чтобы не стояла долго и стоит вытереть руки, как дом заливает криком самого громкого человечка, греющего мое сердце в любую непогоду.