– И чем я тебя обидел? А? – смотрел он на меня в упор не мигая. – Пригласил поужинать вечером, так ты предпочитаешь по подругам скакать…

– Не передёргивай! – я почувствовала, что щёки пылают огнём. – Ты изменяешь мне! И это, явно, не первый раз. А я все годы живу в розовых очках, думая, что у нас всё хорошо. Хватит! Я ухожу от тебя. И отпусти мою руку, – гневно прошипела я ему. – Иначе…

– Ох, ты! У моей мышки зубки прорезались? Ну-ну, – усмехнулся он. – Ты едешь со мной. И никакого "иначе" не будет! Жанна, – перевёл он взгляд на замершую подругу, – не обращай внимания, милые бранятся, жарче любятся… Доедешь сама? – Жанна нерешительно посмотрела на меня.

– Нет! Я никуда с тобой не поеду. Жанна, не уходи, я с тобой, – дёрнула руку, пытаясь высвободиться. – Отпусти! Я закричу!...

– Так, мне надоело! – рыкнул он, заламывая мне руку за спину и, взяв под локоть вторую, подтолкнул в проулок. – Не беси меня, – зловеще прошептал он в ухо, – иначе узнаешь, каким я бываю в гневе…

Я выгнулась от боли, лихорадочно соображая, что делать. Краем глаза увидела испуганные округлившиеся глаза Жанны и пожалела, что Светка уехала. Уж та бы придумала, как мне помочь. Я хорошо помнила, как в студенчестве пьяная компания девиц зажала меня в туалете на дискотеке, отжимая сумочку, а Светка тогда метнулась за охраной…

Он вёл меня, словно полицейский воришку, надавливая на предплечье. И едва я замедляла шаг, тут же чувствовала в суставе резкую боль.

Впереди, возле частной поликлиники сверкал припаркованный его новенький Subaru Forester. Я поняла, что если он меня сейчас затолкает в машину, то сбежать уже не получится.

Здравым умом я осознавала, что он тащит домой с целью помириться, но мне почему-то было страшно.

"Может закричать?" – мелькнуло в голове, но посмотрела, что впереди медленно шла пожилая пара, а навстречу – женщина с коляской. Позади я не видела, был ли кто-нибудь, кто мог вмешаться.

"Так, Юля, успокойся! – скомандовала я себе. – Что может произойти страшного, если ты приедешь с ним домой? Только то, что он начнёт приставать, думая, что если у нас случится близость, то я тут же растаю и прощу его. Но! Он не знает про женские дни. И, если что, это может сыграть мне на руку. Вряд ли у него хватит ума пачкаться".

Между тем Subaru, мигнув фарами, замерла в ожидании передо мной. Я затрепыхалась:

– Пусти! Я на своей поеду. Мне на работе рано надо быть завтра, – постаралась я придать дрожащему голосу убедительность.

– На такси доедешь, – буркнул он, открывая дверцу и пытаясь впихнуть меня. Но я ногой упёрлась в сиденье, выгибаясь назад. – Не пачкай салон! – рявкнул он, надавливая на заведённую за спину руку.

– Ай! Больно! Пусти, сейчас же! – взвыла я, упиралась из последних сил, но чувствовала, что он сейчас попросту опрокинет меня на сиденье.

– Тимур Аркадьевич, вам помочь? – услышала я позади отвратительно знакомый голос.

– Нет, спасибо, Илья Александрович, – муж разжал пальцы, и я сообразила, что свободна. Резко отскочив в сторону, рванула к своей "ласточке", припаркованной неподалёку. На бегу отыскивая в сумочке ключ, прислушивалась, нет ли шагов погони, но не оборачивалась. Только влетев в салон и провернув ключ в замке зажигания, посмотрела на автомобиль мужа впереди. Воронцов с Тимуром мило беседовали. Но муж продолжал сверлить меня взглядом. Я облегчённо выдохнула, срываясь с места.

"Вот козлины! Причём оба!" – с ненавистью посмотрела я на них, проносясь мимо.

"Это ж надо! – негодовала я, вспоминая унизительность своего положения, – вместо того, чтобы тряхнуть негодяя, этот жлоб предложил ему помощь" .