— Мак, что ты делаешь! — взвизгнула Алена, закрываясь руками, и Эва в который раз подивилась, как умело сестрица владеет собственным голосом.

У нее бы так точно не вышло. Ну пять минут можно повыделываться, ну десять. Но все время помнить об этом, сдерживать себя, играть?.. Ужас! Эва даже посочувствовала сестре.

Макар смотрел на нее сверху вниз, и Эве не хотелось уподобляться Алене, хоть вода была довольно холодной, а кожа слишком теплой. В другое время она бы тоже с удовольствием попищала.

Тяжелое мокрое тело навалилось сверху, и у Эвы перехватило дыхание. Вот теперь она едва сдерживалась, чтобы не завизжать как Алена.

— Какая теплая, ммм… горячая Эвочка… — холодные и мокрые губы уже нашли ее шею.

Макар опомнился, что может ее раздавить, и сполз на бок, продолжая, впрочем, занимать половину Эвы как минимум.

Алена смотрела круглыми, как две луны, глазами, остальные тоже молча пялились. Эва кожей чувствовала любопытные оценивающие взгляды, а потому обвила торс Макара и поцеловала его в мокрую, всю в соленых каплях, грудь.

— Доброе утро, Макар!

Он едва заметно вздрогнул и внимательно посмотрел на Эвангелину, а затем улыбнулся, и в его глазах появилось то хорошо знакомое выражение, от которого у нее внутри расползалось что-то сладкое и тягучее.

— Доброе утро, Эвочка. Ты куда сбежала? Я проснулся, а тебя нет… — он зарылся носом в ее волосы, и хоть они уже были наполовину мокрые от стекающих струек, Эва зажмурилась от удовольствия.

— Не хотела тебя будить.

— Почему? Я бы тебя разбудил, надо было и тебе меня будить, ты же знаешь, как это делается.

Макар целовал ее неторопливо, явно обозначая территорию, а потом нашел ее губы, как будто не было вокруг вперившихся в них любопытных глаз.

— Народ, они что, трахаться собрались? — донесся недовольный женский голос. Инга?

— А тебе что, завидно? — ответил ей мужской.

Эва не разобрала чей, да она и не запомнила всех. Зачем они ей? Ей нужен был только Макар.

— Слушай, Мак, вы и так полночи спать не давали, имейте совесть, — кажется, это один из тех, кто вчера приставал к ней на палубе. Дэн.

Макар оторвался от нее и улыбнулся губы в губы, упираясь лбом.

— Пойдем, поздороваемся?

Эва тоже улыбнулась и кивнула.

— Эй, бог секса, а ты можешь потише здороваться? — продолжил тот же Дэн.

— Нет, не могу, — Макар рывком поднял Эву на руки, она обхватила его ногами за бедра и обвила руками шею, — не считаю нужным сдерживаться, когда люблю свою женщину.

Инга фыркнула, Алена сверкнула глазами и отвернулась с непонятным выражением лица. Что с ней такое? И когда Макар уже поднялся на палубу с Эвой на руках, ту запоздало пробило.

Он назвал ее своей женщиной! И хоть из его уст слово «люблю» звучало в совершенно однозначном смысле, внутри все равно стало горячо. А еще горячее стало, когда вслед им прилетело снизу:

— Охренеть! У них что, правда так серьезно? Вам не кажется, что Макар влюбился?

Что ответила Инга, Эва уже не слышала, да ей и не надо было. Это кому же такой бред пришел в голову? Макар не может в нее влюбиться, он любит Алену, зачем тогда он так ведет себя? Внезапно озарила догадка, а в ушах прозвучали сказанные Аленой слова:

«Не тешь себя напрасными надеждами. Или ты не понимаешь, что он делает это назло мне? Он тебя не любит…»

Так волшебно начинающееся утро вмиг растеряло все краски, и сейчас Эве хотелось только одного — хоть пешком, хоть вплавь, но оказаться поскорее дома, где нет никакого Макара, дышащего ей на ухо и сводящего с ума одним пристальным взглядом серых глаз.

***

Он еле дотерпел пока нес Эву, так и подмывало перейти на бег. Настроение было просто чудесным, а от предвкушения того, что он сейчас устроит этой сбежавшей девчонке, оно поднималось еще выше. Но стоило закрыть за собой дверь, что-то неуловимо изменилось.