Катя мне действительно понравилась: было в ней что-то настоящее. То, чего так не хватало девушкам, меня окружавшим. Давно я не испытывал искреннего, не одноразового желания поиметь, а настоящего стремления к большему. К отношениям. Очень давно. Столько мишуры в моей жизни было. Столько баб продажных, которые веру в женский пол практически убили. Одна такая до сердца моего дотронулась, поиграла и ручками изящными разбила. Эта женщина мне не просто нравилась. Ее я любил. Правда, это так давно было, что стало неправдой. Где та Дина-Дюймовочка? Что стало с грациозной гимнасткой с длинными ресницами и гибким телом?

Я тряхнул головой. Даже думать не стану. Я больше не злился на нее, но в моей реальности Дине места нет.

— Ой, простите, — мой локоть зацепила высокая блондинка с волосами до задницы. Молоденькая, симпатичная, что уж тут. На баре шумно и людно, и девушка придвинулась еще ближе, чуть ли не на колени ко мне села.

— Не смущает, нет? — иронично усмехнулся, показывая свою «красивую» рожу.

— Нет, — обольстительно улыбнулась блондинка. У некоторых женщин встроенный рентген: люксовые часы, обувь, шмотки и гаджеты до рубля определяли. Был бы я как тот латышский, у которого только хрен да душа, взглядом бы меня не удостоила. А так, да: жених я завидный.

— А вдруг я маньяк, которому по морде несчастная жертва врезала? — заговорщически шепнул.

— Не верю, — она склонился, обдавая духами. — У вас глаза умные и красивые.

— Так значит, — и осмотрел ее откровенно, давая понять, что трах — единственное, на что она может рассчитывать и то, если увлечь меня сможет. Таких доступных красоток возле меня достаточно, почему именно ее выбрать должен? Может, жонглировать умеет? Или щелью бутылку пива открывать? Какая особенность? Да, я в принципе злой, а сегодня в особенности.

— А что ты… — я как раз поинтересоваться хотел, когда телефон в кармане заурчал. Толик? — Дядь Толь, — порывисто ответил. Он просто так ночью звонить не будет.

— Макс, отцу плохо стало, приезжай в нашу больничку.

— Понял.

Я бросил деньги на стойку и быстро ушел. Для моей комплекции три шота водки — ни о чем, поэтому, добравшись до своего «Рендж Ровера», прыгнул за руль и сорвался с места. Нарушал, да, но сейчас похуй.

Именно поэтому вернулся в Россию: после десяти лет устойчивой ремиссии случился обширный рецидив. Множественные метастазы в головной мозг. Пиздец просто! Отец сильно сдал за этот месяц, хоть и пытался вести обычный образ жизни — работать в прежнем темпе. Я совмещал работу с инвестициями и с управлением «Астронефтью» помогал. Папа просил. Я ведь сын единственный.

— Что с ним? — сразу бросился к дяде Толику. — Все же норм прошло?

Вчера облучение было, очень сложная манипуляция: два часа в маске под высокоточными лучами. Неужели нахалтурили врачи!

— Макс, — он сжал мне плечо, — он не перенес нагрузки. Инфаркт.

— Сука! — не выдержал я. — Говорил же нужно лечиться в Штатах или Швейцарии!

— У нас здесь Швейцария. Твой отец больничку спецами и техникой нафаршировал. Блядь! — Он тоже сорвался и кулаки сжал.

Они с папой одного возраста, но дядь Толя еще в силе, только морщин прибавилось, а отец…

— У тебя что с лицом? — вдруг спросил он. — Проблемы? — попытался переключиться на привычное: решать, качать, договариваться.

Я отмахнулся. Неважно все это, теперь неважно.

— Где он? — хрипло спросил. Увидеть отца нужно. Дядя Толя указал на магнитную дверь. — Пойдем.

Медсестра открыла, и мы оказались в пустом стерильном коридоре. Мое тяжелое дыхание эхом от стен отражалось. Я сглотнул болезненный ком и в палату вошел. Было тихо, только аппарат пронзительно отбивал сердечный ритм. У постели сидела Влада.