Я выдергиваю руку и отступаю. Спиной упираюсь в детскую кроватку и испуганно отпрыгиваю.

– Ну, дайте только одним глазком посмотреть. Что вам стоит?

Слезно прошу женщину, но она непреклонна. Теснит меня к двери, а лицо такое злое, словно я наступила на ее больную мозоль.

– Уходите! Иначе я вызову охрану.

– Нет, нет! Пожалуйста!

– Заберите ее! – говорит кому-то за моей спиной медсестра.

Я оборачиваюсь: в комнату врываются люди в одежде секьюрити. Они хотят вывести меня, но я упираюсь изо всех сил пятками в пол и умоляю:

– Пожалуйста... пожалуйста...

Голова кружится, силы на исходе, вот-вот отключусь.

– Отпустите ее! – резко говорит кто-то.

Не вижу лица, мутное пятно, хотя голос кажется знакомым. Внезапно давление на руки исчезает, я теряю опору и начинаю падать. Кто-то подхватывает меня, чувствую только, как отрываюсь о пола и парю в воздухе. Мужчина прижимает меня в крепкой груди. Какое знакомое и приятное ощущение защищенности. Так бы и осталась в этих сильных руках навсегда.

– Игорь...

– Тихо, Лиза, тихо. Все будет хорошо!

Этот голос, такой мягкий, такой нежный, неожиданно убаюкивает. Я прислоняюсь к широкому плечу.

– Пожалуйста, не бросай меня, – шепчу сквозь слёзы.

– Не брошу, – доносится в ответ.

На мгновение закрываю глаза.

– Я так устала! Так устала!

– Потерпи немного. Скоро будет легче.

Он несёт меня по коридору. Я слышу суматоху, крики, громкий плач. Ночь на дворе. Зачем так шуметь? Открываю глаза, но все расплывается, теряется в дымке. Мужчина кладёт меня на кровать. Только чувствую, как исчезает тепло его рук, и даже тянусь за ними, но проваливаюсь в забвение.

Сколько раз я так просыпалась и отключалась вновь, не знаю, но наступает тот момент, когда открываю глаза и понимаю: голова ясная, зрение отличное, слышу прекрасно. Вспоминаю ночное приключение и сомневаюсь: на самом деле я гуляла ночью по роддому, или это было видение, вызванное подсознанием?

– Мама, ты здесь? – приподнимаюсь на локтях и оглядываю палату – никого.

Солнце светит ярко. С моего места виднеется в окне полоска чистого голубого неба. Странно, вчера же была метель. Напрягаю память. Нет, это было не вчера. Сколько дней я здесь? Сажусь и ищу глазами телефон. Рубашка прилипла к телу, на груди – мокрые пятна.

Точно, я вчера родила. Или не вчера? Черт! Куда спрятали телефон? И как же хочется в туалет! Дверь тихо открывается, входит мама и сразу бросается ко мне.

– Лиза, тебе ещё нельзя вставать! Ложись, солнышко.

– Не хочу. Я чувствую себя прекрасно. Мамуля, где туалет?

Комната гигиены тут же в палате. Мама помогает мне привести себя в порядок и переодеться. Смотрю на себя: грудь раздулась, мой второй размер превратился в четвёртый. Молоко проступает каплями на сосках и стекает по коже.

– Нужно сцедить молоко. Попробуешь сама?

– Зачем? Мне нужно кормить сына.

– Ох, дочка, – мама отводит глаза, которые подергиваются влагой. Она тут же смахивает капли и преувеличенно весело продолжает: – Темочка ещё очень маленький, он лежит в палате недоношенных.

– О Боже, мама! – от счастья сердце заходится в безумной пляске. – Ты его уже видела?

– Конечно! Такой славный малыш. Ему немного тяжело, слишком быстро попросился на свет. Давай сцеживать, дочка. Отдадим молоко медсёстрам, они обязательно его покормят.

Мама обрабатывает руки и пытается выдавить молоко. Оно не бьет струей, только пузырится над кожей, а вместе с ним из моих глаз льются слёзы.

– Это так больно! Пожалуйста, не надо.

– Потерпи, дорогая! – руки мамы дрожат. – Нужно разработать грудь.

Во время этой экзекуции я ни о чем не могу думать. Отошли на второй план все вопросы. Мечтаю только, чтобы эти муки быстрее закончились.