Ольвия так и сделала. Она как ошпаренная выскочила из ненавистного кабинета и побежала по мрачному коридору к лестнице. Ей хотелось горько заплакать. Она проиграла, и душа ее была безутешной.
Альберт в это же время отвернулся к окну, буравя угрюмым взглядом тополь, росший у дороги. На душе у него, несмотря на победу, было почему-то скверно.
Глава V. Разговор на перекрестке
Полночь. Луна повисла над глухим перекрестком, будто соглядатай, освещая две пересекающиеся пыльные тропы, поросшие чертополохом. Вдали видны огни ночного города, а напротив него смутно вырисовывается небольшой поселок, – но там давно все спят. Деревенские ложатся рано и встают рано, потому как и корову нужно подоить в пять утра, и скот отогнать в половину шестого на пастбище к пастухам, ну а дальше уж дорога прямиком на базар – продавать собственноручно созданный товар – сметану, ряженку, кефир или же свою домашнюю птицу. Ольвия тишине рада. Нечистая сила не любит лишних свидетелей. Она становится посередине перекрестка и бросает в пыль угощение для слуг преисподней – конфеты и печенье. При этом приговаривает: «Вот тебе, черт плата за беседу – передо мной ты появись и со мною объяснись!».
Девушка оглядывается вокруг себя, но никого не видит, лишь просторы полей, усеянных пшеницей и кусты благоухающей мальвы у лесопосадки. Шелест полевых трав, в которых бродит легкий ветер, переплетается с уханьем филина. Она ждет минуту-другую, а потом начинает медленно уходить в сторону города. Ветер с нежностью играет с ее распущенными волосами, потом путается в подоле длинного платья и отступает к чертополоху.
– Куда же ты, сестрица? – слышит она вдруг за спиной.
Ольвия оборачивается и видит прямо перед собой черта. Он едва достает ей до плеч, небольшие рога почти не видны на голове. Покрытый с ног до головы короткой и черной, как смоль шерстью, он напоминает большую собаку, вставшую на задние лапы. Но внешний вид обманчив. Ольвия то знает, что это страшное мелкое по сравнению с человеком существо может без особых усилий переломать ей хребет. Однако даже в аду есть свои законы и правила, которые редко нарушаются. Бюрократический порядок, как и иерархия, присутствуют не только среди людей и ангелов, но и в вечно пылающей стране греха и распада.
– Я тебе не сестрица! – огрызается ночная странница, тяжело дыша. Она ненавидит такие встречи, но иногда они необходимы для сбора информации и прояснения конкретной ситуации.
Черт смотрит на нее исподлобья, даже в ночи его кровью налитые глаза светятся, будто два факела. Он молча собирает конфеты и печенье с перекрестка, потом возвращается к Ольвии и с возмущением произносит:
– Полагаешь, если ангелы за твоей спиной, то ты можешь повышать на меня голос и беспричинно хамить?.. Думаешь, что непременно попадешь в рай, коль помогаешь этим жалким людишкам?
– А что, вы уготовили мне местечко в своем проклятом доме? – насмешливо спросила Ольвия.
– А как же!.. – нахохлился черт. – Нам не терпится прожарить твои косточки! Слишком много от тебя проблем, заступница всех грешников и отступников от веры! Их души – наши, и нечего посягать на то, что по закону принадлежит нам!
Ольвия сжала кулаки, нахмурила брови и крикнула:
– Мать, потерявшая в пожаре двух сыновей, разочаровавшаяся в боге, разве заслуживает попасть в ад?
– А-ха-ха! – черт рассмеялся так, что от этого страшного смеха запищали и разбежались от перекрестка полевые мыши. Прищурив жуткие мутно-красные глаза, черт ответил сердито: – Не тебе решать, и, тем более, судить о том, кому и куда положено уходить после смерти. А насчет этой женщины… Да, мой хозяин уже выделил ей укромный уголок на самом дне преисподней. Именно там самое место слабовольным самоубийцам!