Ольгу одели в платье из браного на алой основе шёлка, скроенного на греческий лад, – далматику. Талию затянули широким парчовым поясом. Из той же парчи, но расшитой жемчугом, были и наручи на запястьях. У основания шеи красовались густые, многонитевые жемчужные бусы, а ниже – ожерелье-полумесяц. Поверх платья полагался шёлковый же плащ с златотканым краем, скреплявшийся у плеча запоной с самоцветами. Золотой венец охватывал чело поверх распущенных волос, на виски с венца спускались тяжёлые, золотые подвески-рясна с колтами-солнышками на концах.

Ольга никогда не видела и уж тем более не надевала на себя столько золота. Немалых усилий требовалось, чтобы гордо и ровно, не согнувши шеи, нести всё это немыслимое богатство и великолепие.

К капищу Ольгу провожал батюшка и присланные князем для охраны гридни.

Святилище четырёхликого бога располагалось в ясеневой роще, рядом с княжескими хоромами. Четырёхликого называли Сварогом, Небесным Отцом или попросту Богом. Был он подателем плодородия, главой Рода, мужем Земли-Матушки, отцом красного солнца, жаркого огня, буйного ветра, вольной грозы.

Когда-то, в глубокой древности, повелел Сварог брать мужу женой единственную любимую. Прошло время – многое изменилось, ныне главным богом в Киеве слыл Перун, а князья имели наложниц и пригожих хотей столько, сколько желали, но кое-что осталось непреложным – водимая супруга была единственная – та, с которой мужа связал-сварил Небесный Отец Сварог.

У капища Ольгу встретил князь. Он осмотрел её с головы до пят, одобрительно кивнул и следом сделался нарочито равнодушным, словно будущая супруга нисколько его не занимала. Обряд прошёл спокойно, без подвохов и внезапностей. Волхвы провели жениха и невесту вокруг взирающего своими четырьмя ликами на все стороны света каменного Сварога, сказали требуемые слова. Князь одел Ольге на запястье золотой обруч, коснулся коротким поцелуем губ и повёл к застолью. Празднество происходило на ратном дворе. Жаркий месяц кресень был на исходе, столы расставили и в гриднице и на площади перед ней.

Когда Ольга с Игорем вышли к гостям, толпа за столами ахнула, зашепталась. Сотни гостей, затмевавших друг друга богатством и яркостью одежд, люди все нарочитые, важные и, за малым исключением, Ольге незнакомые, смотрели на молодую супругу князя во все глаза. Праздничный стол ломился от изысканных яств и греческих вин, а самые знатные гости, посаженные вблизи княжеского места, удостоились чести вкушать с серебряных блюд и выпивать из кубков цветного стекла.

Последовали поздравления – почётные гости с пожеланиями долгой жизни и многочисленного потомства подносили княжеской чете свадебные дары.

Более всех гостей Ольгу поразила Предслава, сестра князя, та самая, к которой, по слухам, так приближен был Свенельд. Будучи на пять лет старше князя, то есть уже перешагнув порог своих сорока лет, внешне она выглядела младшей сестрой Игоря. Так как волосы её скрывал убрус, пронизала ли их седина или нет, узнать не представлялось возможным. Лицо же у сестры князя вопреки возрасту оставалось по-молодому гладким и белым. Роста Предслава была невысокого, сложение тела имела, насколько позволяла судить свободная одежда, той приятной пышности, что нравилась мужчинам, стан при этом, перехваченный поясом, излишне полным не выглядел. Та же самая примета власти, присущая и князю Игорю, явственно читалась в выражении её лица, в её прозрачно-серых под тёмными густыми бровями глазах. Если и сидела за этим столом Киевская княгиня – то это, бесспорно, была Предслава. Даже очелье, надетое поверх убруса, богатством и блеском самоцветов превосходило Ольгин венец. Произнося слова поздравления, Предслава по Ольге взглядом лишь мазнула и тут же перевела его на Игоря. Князю же она и в пояс поклонилась, и руку поцеловала.