– Самое эффективное средство от гриппа, – словно скандируя рекламный слоган, проговорил я.

– Афлубин? – вопросила девушка в окошке, засмеялась и указала куда-то глазами вверх.

Я проследовал за ее взглядом и уткнулся в плакат: негр, монголоид и парочка белых (брюнет и блондинка), взявшись за руки, весело бегут по голубому земному шару и напевают жизнерадостную песенку (слова вылетают из их широко раскрытых ртов, как лепестки роз в известной немецкой сказке): «Новый грипп чумой мир не сразит – афлубин спасет и защитит!» А сбоку карикатурное изображение свиньи, которая держит в зубах упаковку этого самого, спасительного для всего человечества, афлубина.

– Давайте, – согласился я – не то что реклама меня убедила, просто не знал, какое другое лекарство назвать.

– Только он дорогой, – предупредила девушка.

– Не важно.

Афлубин и в самом деле оказался дорогим. Старушка в кресле осуждающе покачала головой, ее дочь тоже посмотрела на меня с укором. Ощущая себя зажравшимся буржуем, я стремительно покинул аптеку.

Мой самый обыкновенный таксист, скучая, курил у своей машины. Я так обрадовался, что он не уехал! Перепрыгивая через две ступеньки, рискуя сломать себе шею на неудобном, скользком покрытии лестницы, ринулся к нему. Он мне кивнул, улыбнулся, как старому знакомому (как обычный таксист обычному пассажиру, который попросил его подождать и вот вернулся). Пакет болтался у меня на запястье – рука непринужденно помахивала в такт моим быстрым, слегка подпрыгивающим шагам – все как у людей: я просто выполнил просьбу своей заболевшей соседки (самой обычной соседки, не из кошмарных снов), сгонял на такси в аптеку, купил самое эффективное лекарство от гриппа. Обычный человек в обычном мире. Если так пойдет дальше, возможно, скоро я опять начну сочинять простые сюжеты для своих до заурядности простых картин.

– Не долго? – чуть задыхаясь от быстрого спуска с крутой лестницы, спросил у таксиста.

– Да нормально все. – Он щелчком отправил окурок в давно пересохший фонтанчик и сел в машину. – Ну, куда дальше?

– Домой, – немного удивившись, ответил я – это ведь было так очевидно. – Королева, тридцать семь, второй подъезд… – И осекся, сообразив, что называю свой прежний, настоящий, адрес, а не тот, по которому сейчас живу. – Нет, простите! Окружная, шестнадцать. Это дом… в общем, там почти никто не живет. Все выехали, я один остался, все никак не соберусь переехать, уже и квартира новая готова, в смысле, ремонт сделан, да для меня, как для Обломова, переезд – целая катастрофа, – понес я, смутившись, какой-то пространный бред.

– Короче, мужик! Куда тебе надо? – оборвал он меня и посмотрел с подозрением.

Я очень расстроился: только-только начал налаживаться контакт с нормальными, простыми людьми, и вот…

– На Окружную, шестнадцать. Но там дом нежилой. Вы подвезете?

– Дом нежилой? Да мне по фигу! – Он раздраженно захлопнул дверцу, и мы поехали.

Я смотрел в окно и радовался: мой самый обыкновенный маршрут потек в обратном направлении: Гоголя, Лермонтова… Я чуть было все не испортил – раздражил водителя своим неуместным бредом, – но он не обиделся, не стал мстить – не повез в потустороннюю кошмарность. Мы ехали по обычным улицам – возвращались домой…

Я опять не заметил – или не запомнил – этого перехода. Как в прошлый раз. Из темноты беспамятства, в которой я пребывал, попал в темноту реальности. А что послужило толчком? Я сел в такси, мелькали обычные улицы. Когда и как наступила темнота? Впрочем, сейчас темнота не была такой непроницаемой: сквозь мутно-серую пелену слабо просматривался какой-то намек на свет. И было холодно. И воздух был пропитан сыростью. Обнадеживающие различия. Вдохновленный, я рискнул попытаться пошевелить рукой – и в первый момент не поверил своим ощущениям: рука легко и свободно отвечала моим приказам, да что там! – обе руки отвечали. Ощупал то, что было подо мной – мокрый асфальт. Поднялся – и опять не поверил: неужели стою, смог, в состоянии стоять? Огляделся: темная, пустынная улица. Сделал осторожный шаг. Да, это просто улица. Темная, плохо освещенная, пустынная, но улица. И что-то знакомое в ней. Я прошел немного вперед – отлично слушаются ноги! – прислушиваясь к своим шагам: шаги раздавались отчетливо. Все правильно, но чего-то недостает. Редкие фонари так тускло горят, в окнах домов нет света. Одноэтажные старые домишки по обе стороны – я прекрасно знаю эту улицу! По ней так мучительно долго бродил мой несчастный друг. Я даже вспомнил ее название, а казалось, забыл навсегда. Болгарская. Ну да, именно так – Болгарская улица. Впрочем, на ней не хватает многого: музыки, снега, настоящего холода, единственного освещенного окна. А главное – музыки. На звуки музыки он и шел, мой страдалец. Звучал Перголези. А сейчас не звучит… Может, стоит пройти дальше? Может, здесь она еще не слышна?