Но когда Костя вернулся и лёг рядом, я поняла по его глазам: всё будет хорошо. Если он и станет приставать – то не сегодня. Он не был безумцем и не собирался продолжать игру.

– О чём думала? – спросил он, погасив с пульта основной свет.

– Обо всём понемногу. О твоей семье, например.

– Как они тебе?

– Понравились. Особенно Дина. И Злата тоже чудесная.

– Да, она такая. Сейчас ей, правда, непросто: первый класс, период адаптации. К тому же, она не любит толпы, крики, и трудно переносит агрессию. Чуть в классе кто-то её обидит – в слёзы. Толика это, естественно, не устраивает, он её уже и на боевые искусства хотел отдать, но бабушка против. Да и я тоже думаю: если Злата не вписывается в общество, это не значит, что она плохая. У них к классе (первом!) есть дети, которые уже вовсю матерятся, обманывают учителя, и вообще не особо хотят учиться. И кто плохой? Златик просто робкая, скромная. Зачем пытаться переделать её под стадо?

– Моя учительница сказала бы, что переделывать всё равно придётся. Ты же часть коллектива!

– Чтобы быть частью класса, не обязательно стирать свою индивидуальность. Они там научат хорошему, ага. При всей своей нерешительности, она добрая и старательная, отзывчивая, щедрая, так что в жопу этот коллектив! Толя даже хотел перевести её, но передумал. Хороших детей в классе тоже много, и дружить ей есть, с кем.

– А где мама Златы? – осторожно спросила я. – Если это запретная тема – прошу прощения.

– Чего уж тут скрывать, – отозвался Костя без прежней весёлости. – Кинула она их. Золотце родилась раньше срока – слабенькая, со здоровьем, естественно, были проблемы. К такому Леночка оказалась не готова. Три месяца, пока малышка восстанавливалась, Толя пытался убедить её, что они справятся, что всё будет хорошо, что нужно просто потерпеть, но она не захотела.

– Послеродовая депрессия?

– И она тоже, конечно. Там всё было в кучу намешано. Главная проблема была в том, что она даже не пыталась бороться. Брат рассказывал: придёт в отделение патологии, поглядит на дочку пару минут – и уходит. Ничего не хотела. Даже когда на руки её разрешили взять – отказалась. Толя хотел дать ей возможность переключиться, отправил в тёплые края… И всё. Ленка не вернулась. Нашла там себе нового кавалера, про дочь и мужа забыла. – Он вздохнул. – Они развелись, когда Злате был уже годик, и она вовсю ползала. Ты сама видела: милый ребёнок без особенностей. У неё никаких психических отклонений, разве что болячки всякие лёгочные цепляются часто. Но Лена её всё равно видеть не хочет, да Толя теперь и не допустит встречи. С той же силой, что любил её прежде, он теперь её ненавидит.

Я вздохнула.

– Печально, когда ребёнок растёт без мамы.

– Согласен. И год назад Толя ещё активно искал жену. Потом пыл его поугас – сложно выбирать, когда нужно думать не только о своих предпочтениях, но и о нуждах дочери. Он хотел всего и сразу. – Костя усмехнулся. – Прямо как я. Но Толик требовательней, к тому же, ненавидит искусственность. Я-то к Полиным надутым губам нормально относился.

– Правда?

– Ну… Это же её тело. Я не могу запрещать ей делать уколы. Сам бы на такое не пошёл, да и в целом тоже люблю естественность. Но у некоторых девушек в какой-то момент будто тормоза отказывают… Ты вряд ли это поймёшь, потому что довольна собой.

– Верно, – кивнула я. – И я считаю, что любое вмешательство имеет последствия, хотя косметологи убеждают в обратном. Но ведь это бизнес, прежде всего. Косметологам выгодно говорить женщинам, что небольшие губы – это некрасиво, что нос должен быть непременно тоненький со вздёрнутым кончиком, а ресницы – густыми. Конечно, говорят они об этом не всегда, но этот общий образ активно транслируется через соцсети, а также благодаря актёрам, которые постоянно пользуются услугами пластических хирургов. С другой стороны, пусть делают с собой, что хотят. Главное, чтобы у обычных людей было право оставаться собой, с несовершенными носами, тонкими губами и щеками без ямочек.