Впрочем, как оказалось к концу дня, помимо Позвизда, который был самым главным, имелись и еще учителя-дружинники. Каждый из них возглавлял полусотню мужиков. Десяток, куда входил Любим, вместе с еще четырьмя десятками молодых парней сразу после полудня принял где-то отсутствовавший утром веселый и совсем молодой – не более двадцати пяти лет – Пелей. Остальные березовцы попали к четырем десяткам молодых мужиков в возрасте до тридцати лет. Эту полусотню возглавил Тропарь.

Что до Пелея, то он Любиму понравился уже тем, что в отличие от Позвизда почти всегда улыбался, хотя потачек тоже не давал. И все-таки с ним было как-то поспокойнее. А уж когда тот сразу после вечерней трапезы отвел их за ворота, усадил на травке да разъяснил что и как, многим показалось, что с полусотником повезло – душевный.

Не торопясь, рассказывал он им, что ратное дело – тоже наука, и далеко не из самых легких. Чтобы освоить ее в должной мере, надлежит пролить не одно ведро соленого пота и заработать не один синяк от деревянного меча или копья. Однако от них такой дотошности никто не требует, ибо здесь их обучат лишь самым азам – слово сие означает первую букву при обучении грамоте, кою тоже придется постичь за то малое время, что они здесь пробудут.

Не стал и скрывать, что придется всем тяжко и жалеть их никто не собирается, потому как времена нынче лихие и если их не обучать на совесть, то во время настоящей битвы каждая капля непролитого ныне пота обернется каплей, а то и чаркой пролитой ими же руды. Но закончил бодро, хоть и не совсем понятно:

– Как сказывает наш воевода Вячеслав, тяжело в учении, легко в бою.

Правда, тут же пояснил изреченное, указав, что тот, кто хорошо обучится всем премудростям, не только уцелеет в битве, ибо даже самая первая, коли хорошо выучился, в какой-то мере покажется привычной. Вдобавок к тому у наиболее отличившихся открывается радужная возможность попасть в дружину к рязанскому князю Константину. Набирает он в нее лучших из лучших, и попасть туда крайне трудно, но зато если выпадет удача, то такому будет повсюду почет и уважение народа, ибо именно дружинники берегут от всяческих ворогов рязанскую землю, собственной грудью заслоняя ее от всех бед и напастей.

Впрочем, не стоит огорчаться и тем, кто в нее не попадет, а таковых будет абсолютное большинство. Дело в том, что дружинники постоянно находятся на защите Рязанского княжества, но количество их невелико, так что когда грянет большая беда, то драться им предстоит всем вместе – как пешцам, так и конным, а потому и гордиться своей победой смогут все.

Однако мечты, которые во множестве вспыхнули в голове у Любима, тут же бесследно испарились, когда Пелей потребовал встать всем тем, кто был наказан Позвиздом. С травки поднялось почти три десятка, и получилось, что их, любимовский, пострадал больше всех.

Пелей только удивленно качнул головой и пояснил, что те десятники, у коих половина воев или больше наказаны, тоже должны отбывать казнь[54] вместе с ними. Пришлось Прокуде и еще двоим, назначенным старшими, становиться рядышком.

Затем полусотник еще более скучным голосом добавил, что коли более половины полусотни наказаны, значит, и он, Пелей, должен быть вместе с ними. На вспыхнувшие было веселые смешки он тем же скучным голосом ответствовал, что когда полусотник ночью не спит из-за нерадивых подчиненных, а не по какой иной причине, то наутро бывает весьма зол и на будущее советует всем нарушителям особо запомнить завтрашний день.

После того как почти вся ночь у штрафников ушла на то, чтобы нарубить кашеварам дров, спать ратникам и впрямь почти не пришлось, так что наступивший денек тому же Любиму действительно запомнился надолго уже одним тем, что растянулся до бесконечности. Крепкие деревенские парни старательно терпели, но к вечеру каждый из проштрафившихся еле передвигал ноги. А ведь впереди для кое-кого угрожающе замаячила вторая бессонная ночь, потому что за те или иные упущения палка Пелея, точно такая же, как у Позвизда, не раз указывала то на одного, то на другого березовского мужика. Остановилась она разок и на Любиме, который тут же с ужасом представил, что с ним будет наутро.