А над соседним холмом парила пустельга, высматривая добычу. Затем птица замерла на несколько мгновений в воздухе, развернув хвост и крылья веером, а затем камнем ринулась вниз и вскоре взлетела с добычей в клюве.

– Благородная и сильная птица, – сказал Гарлин мальчику, увлеченному полетом пустельги. – Пойдем, я тебе покажу соколиный камень.

Они спустились с вершины по западному склону холма. Отсюда начинались оливковые рощи. Вскоре тропа вывела на скальную площадку, наполовину укрытую сенью масличных деревьев. У западного ее края стояла массивная глыба горной породы, имевшая ровный скол с одной стороны, открывавший восковое, словно чуть светящееся коричнево-медовое нутро сардера[1]. Белые кристаллы кварца образовывали удивительно правильный контур парящего сокола. Около камня лежали букетики горных трав, оплывшие огарки свечей. Одна, совсем недавно поставленная, потухла под порывами ветра, и маг вновь разжег ее. Мальчик подошел к камню, потрогал приятную гладкую поверхность.

– Здесь поклоняются богу Хедину, – произнес Гарлин.

Он знал, что мальчик не понимает его, но верил, что интуиция ребенка поможет уловить смысл сказанного.

– Если ты не помнишь свое имя, тебе стоит дать новое. – Гарлин развернул мальчика к себе. – Но, глядя в твои глаза, мне приходит на ум только одно. Сандерсторм назову я тебя.

Он повторил несколько раз имя, указывая на мальчика, и тот, поняв, кивнул головой.

– Хотя, может, я зря тебя так назвал, – вслух подумал Гарлин. – Ты у нас молчун, каких еще поискать.

Они вернулись домой. Стали проходить дни за днями. Гарлин занимался изготовлением лекарств, часто уходил в горы, собирая травы. Иногда он спускался в никийскую крепость или к рыбакам. Сандерсторм, которого Гарлин вскоре стал звать просто Сторм, всюду следовал за магом. Он быстро научился понимать Гарлина, но даже и не пытался сказать что-либо сам. По одному жесту понимая мага, он помогал в изготовлении лекарств и прочих делах, что у Гарлина даже возникла мысль, а не занимается ли мальчишка привычным ему делом. Могло ли оказаться так, что прежде он был подмастерьем мага? И тогда Гарлин взялся за книги. Начал он с картинок тома лекарственных трав, рассказывая о них. И Сторм внимательно слушал его. Затем маг перешел к истории – огромному фолианту, в котором было много зарисовок древних крепостей, важных битв, воинов и оружия, а также карты Иберии.

– А вот Тартесс, – Гарлин ткнул пальцем в жирную точку на карте. – Столица Тартессийской державы. Когда-нибудь я покажу тебе местную библиотеку. Таких, как там, книг больше не сыскать нигде…

Гарлин смолк, увидев распахнувшиеся в изумлении глаза Сторма, словно тот услышал что-то знакомое. И Гарлин, проклиная недогадливость, хлопнул себя по лбу.

– Сторм, неужели ты из Тартесса? – заговорил он по-тартессийски. – А я – старый дурак…

– Нет… – Гарлин впервые услышал голос мальчика, немного хрипловатый. – Но я часто бывал там…

– Бывал? Значит, ты что-то вспомнил?

Сторм покачал головой.

– Я только помню, что был там. Но больше ничего… даже как выглядит город…

Гарлин задумался. Мальчик говорил на тартессийском. Но не как коренной тартессиец.

– И ничего до того, как я нашел тебя?

– Нет, учитель…

– Учитель?

– Вы же учите меня всему.

Гарлин улыбнулся и кивнул.

– Но… где вы нашли меня, учитель?

– Мне очень не хочется огорчать тебя, Сторм.

– Я должен знать. – В голосе послышалась нехарактерная для мальчика твердость.

Гарлин вздохнул и рассказал о той странной ночи, когда нашел Сторма. Единственное, о чем он умолчал – это о знаке Хаоса, выжженном на груди, и найденной суме.