– С вами?

– Пожалуй, с кем угодно. Сейчас мне кажется, что она просто хотела побыть среди людей, среди тех, кто ее знал. Но я была слишком занята и не обратила внимания. – Она глубоко вздохнула. – Глупо вышло.

Разговор вогнал меня в полную депрессию, и я была рада закончить его. Алекс нашел и других людей, которые видели Викки и решили, что с ней не все в порядке. Но никто не пытался ничего у нее выяснить.

– Я еще раз поговорил с Кори, – сказал он.

– И?..

– После возвращения с Салуда Дальнего она купила новый электронный блокнот.

– А что случилось со старым?

– Очевидно, оставила там.

По пути домой я узнала, что Алекс выяснил, как зовут ее психиатра.

Доверяй своим инстинктам, Шил. В конце концов, это все, что у тебя есть.

Ночной скиталец

Печальная правда о человечестве состоит в том, что единственные, кого нельзя подкупить, – фанатики. Клемент Обермайер был отнюдь не фанатиком, а всего лишь психиатром, разрешившим стереть память Викки. А когда Алекс предложил пожертвовать немалую сумму фонду, в котором Обермайер имел долю, тот быстро нашел способ обойти этическую дилемму, связанную с необходимостью раскрытия врачебной тайны.

Алекс встретился с ним в «Коки-Плейс», кабаре в горах к северу от лечебницы Святого Фомы. Потом он пересказал мне свой разговор с психиатром.

Обермайер, видимо, считал, что Алекс надеется найти неизвестную рукопись. Если бы таковая существовала, она стоила бы немалых денег.

– С самого начала, – сказал Алекс, – мне было ясно: он рассчитывает поговорить со мной, получить деньги и ничего толком не сообщить.

– И что он тебе все-таки сказал?

– Кто-то поставил ей линейную блокировку.

– Что?

– Это процедура, которой подвергают психически больных или тех, у кого наблюдаются чрезмерные эмоциональные проблемы. Она позволяет врачам изолировать определенное воспоминание или набор воспоминаний, чтобы предотвратить связанные с ними поступки пациента и даже разговоры на эту тему.

– Зачем это может понадобиться?

– Например, чтобы устранить желание мести или предотвратить навязчивое преследование. Что-то в этом роде.

– Кто же проделал с ней это? И зачем?

– Обермайер понятия не имеет. В ее медицинских данных ничего нет.

– Значит, процедуру выполнили незаконно.

– Да.

– Можно примерно предположить, когда это произошло?

– Он абсолютно уверен, что в течение прошлого года.

– Ты хочешь сказать, что у нее были какие-то воспоминания, впоследствии заблокированные, и она даже не могла никому рассказать, что это было?

– В общем, да.

– Но воспоминания все равно остались?

– Да.

– Почему бы им – кем бы они ни были – просто не стереть ей память?

– Если сумеем их найти, спросим. Я предполагаю, что им не удалось бы скрыть полную очистку памяти. Несчастная даже не смогла бы найти дорогу домой.

– А этот психиатр не мог ей помочь, вместо того чтобы полностью стирать память?

– Он говорит, что пытался. Но судя по всему, линейную блокировку невозможно снять.

– Значит, он сделал ей полную очистку из-за того, что у нее была проблема с линейной блокировкой? Я правильно понимаю?

– Ей сделали мнемоническую экстракцию, потому что она об этом попросила.

– И он не мог отказать?

– Он сказал, что не видел иного выхода и должен был позволить ей это.

– Почему?

– По его словам, иначе она могла покончить с собой.

– По-твоему, это случилось на Салуде Дальнем?

– Думаю, в этом нет сомнений.

– Полагаешь, она наткнулась на настоящего оборотня? Что-нибудь в этом духе?

– Вероятно, она узнала нечто такое, о чем ей знать не следовало.

Два дня спустя Алекс попросил меня кое-что посмотреть.