В реквизитной театрального отделения я вожусь весь четвертый урок – делаю замеры и наброски, составляю списки необходимых материалов для изготовления стеллажей. Часов здесь нет, и, когда звенит звонок, оказывается, что работу я еще не закончил. Я сую блокнот в рюкзак и направляюсь в крыло английского языка и литературы. Иду к кабинету мисс Макаллистер мимо всех, кто слоняется по коридору, тусуясь до последнего, пока не прозвенит звонок. Дверь распахивается, я вхожу, мисс Макаллистер поднимает голову.

– А-а, мистер Беннетт. И снова здравствуйте. – Она вела у меня в прошлом году. Должно быть, теперь ее поставили преподавать английский в выпускном классе.

– Да, мэм.

– Вы, как всегда, сама учтивость. Как лето провели?

– Вы уже третий человек, который меня спрашивает.

– Это не ответ. Попробуйте еще раз.

– С огоньком.

– Красноречия вам по-прежнему не занимать. – Она улыбается.

– А вам – иронии.

– Полагаю, мы оба верны себе. – Мисс Макаллистер встает и поворачивается, чтобы взять журнал и три стопки каких-то бумаг со шкафа, что у нее за спиной. – Пододвиньте, пожалуйста, ту парту вперед, ко мне. – Она кивает на покосившуюся парту в углу класса. Я бросаю свои вещи на одну из парт в заднем ряду, подхожу к сломанной и двигаю ее вперед. – Сюда. – Учительница показывает на место перед классной доской. – Нужно куда-то все это положить, пока я буду говорить. – Она кладет стопки на парту. В это время раздается предупреждающий звонок.

– Вам бы кафедру сюда.

– Джош, слава богу хоть стол есть с рабочим выдвижным ящиком, – восклицает она с притворным раздражением, уже идя к открытой двери. – Так, балбесы, живо в класс, пока звонок не отзвенел, а то наложу на вас штрафные санкции в первый же учебный день и устрою дополнительные занятия с утра, а не после обеда. – Последние слова она произносит нараспев. Толпа учеников вваливается в класс, и звонок тут же умолкает.

Мисс Макаллистер просто так не болтает. Она не пасует ни перед заводилами, ни перед сынками и дочками богатеньких родителей и не набивается к тебе в друзья. В прошлом году ей удалось убедить меня, ни разу даже не вызвав к доске, что на ее уроках я и впрямь могу узнать что-то стоящее.

В целом, своих учителей я делю на две категории. На тех, кто игнорирует меня, делает вид, будто меня не существует, и на тех, кто постоянно тормошит меня, навязывает свое внимание, считая, что мне это только на пользу, – или, может быть, они просто сами балдеют от собственного диктаторства. Мисс Макаллистер не принадлежит ни к той, ни к другой категории. Она не трогает меня, но и не игнорирует – почти что идеальная училка.

Только она собирается закрыть дверь, как в класс проскальзывает Дрю.

– Привет, мисс Макаллистер. – Он улыбается, подмигивает ей – ни стыда, ни совести.

– На меня ваши чары не действуют, мистер Лейтон.

– Когда-нибудь мы с вами будем читать стихи друг другу. – Он усаживается за единственную пустую парту, в первом ряду.

– Непременно. Поэзия у нас в следующем семестре, так что придется вам попридержать свои сонеты до той поры. – Она возвращается к своему столу, достает из ящика желтую полоску бумаги и подходит к нему. – Но вы не очень расстраивайтесь. Завтра утром у нас с вами свидание. В шесть сорок пять. В пресс-центре. – Она тоже подмигивает Дрю и кладет перед ним на парту уведомление о штрафных санкциях.

Четвертым был урок труда. В общем-то, ничего страшного. Мистер Тернер внимания на меня не обращал, а это надо очень постараться, если в классе всего-то четырнадцать человек. Он сразу проверил мое расписание, решив, очевидно, что я забрела не в тот класс, затем спросил, почему меня записали на его факультатив. Я пожала плечами. Он пожал плечами. Вернул мне расписание, сказав, что за остальными я не угонюсь, но, если действительно хочу остаться здесь, он разрешит мне помогать, как-то так. Он, конечно, против того, чтобы я посещала его занятия, но, думаю, я останусь. Класс маленький, доставать меня здесь, скорей всего, не будут, а это самое большее, на что я могла бы рассчитывать в свой первый учебный день в новой школе.