Шурочка еще волновалась, достаточно ли умный задала вопрос. Но блюдце уже заходило под пальцами гостей. Калерия вслух собирала слова из букв:

– Новая… женщина…

– А можете для газеты у духа спросить? – перебив Калерию, вмешался неугомонный блондин со щелястой улыбкой. – Когда Комиссаржевская была жива, она три месяца провела в психической больнице. Правда же? Это из-за того, что муж сразу, как с ней поженился, завел роман с ее же сестрой?

Не успел он договорить, как справа от Шурочки раздался хлопок. Она повернулась на звук и увидела: на резное бюро вытекала вода из разлетевшейся хрустальной вазы. Словно во сне осмотрела себя в тусклом мареве свечей. Она ближе всех сидела к комоду, но осколки вроде бы в нее не вонзились. Только один большой лежал на коленях. Почему это случилось? Вазу никто не трогал, Шурочка была уверена. Та разлетелась сама по необъяснимой причине.

Калерия попросила у духа прощения за невоздержанность гостя. Блюдце осталось неподвижным. Тогда она объявила взволнованным участникам, что дух разгневался и покинул их. Сеанс она вынуждена завершить. Поднялся гул недовольства.

Шурочка не верила, что ситуацию с вазой можно было подстроить. Да и если Григорий Павлович просто хотел развлекательного представления, вряд ли в его планы входило расстраивать участников, оставлять их без ответов духа на личные вопросы. Неужели спиритический сеанс был настоящим? Дух Комиссаржевской действительно разгневался на белокурого дурака за неприличный вопрос? Тот держался за бровь, кровь сочилась из-под пальцев. Похоже, его ранило осколком вазы. Вдвойне удивительно: газетчик повредил тот же участок лица, что и Григорий Павлович недавно в вегетарианском кафе.

Свечи потушили. Зажгли электрическое освещение. Открыли двери гостиной – стало свежее и свободнее. Гости, щурясь, обсуждали произошедшее. Многие потянулись к выходу и принялись облачаться в шубы и пальто, с укором поглядывая на окровавленного парня.

Калерия выглядела – или хотела показаться – непомерно уставшей после сеанса. Григорий Павлович помог ей устроиться в мягком кресле и ушел в прихожую уговаривать гостей остаться. Калерия сбросила туфли и подобрала ноги будто дома.

Шурочка спохватилась: самое время и ей теперь уйти. Но хозяйка спиритического сеанса подозвала ее жестом. Объяснила, где йод, и велела обработать рану газетчику. Он сам подошел вплотную и обдал запахом такого же одеколона, каким пользовался Григорий Павлович. Только с какой стати Шурочка должна выполнять приказы едва знакомой женщины? Да и если бы она захотела унизиться до обязанностей медсестры, то как снять перчатки? Ведь все увидят золотушные пальцы.

Сказала, что не умеет. Калерия снова закатила глаза, смочила марлю и сама вытерла кровь с лица парня, который сразу стал покорным и болтливым. Объявил, что его зовут Матюшей.

– Я не успела тебе досказать, – перебила его Калерия, обращаясь к Шурочке. – Как там Герцен-то писал? «У нас нет актрис, потому что занятие это несовместно с целомудренною скромностью славянской жены». Ну а Новая женщина не будет тенью мужа. Она не согласится на вторую роль в обществе. Несокрушимая вера в себя – вот он, путь к свободе от рабства. Новая женщина – цельная личность. Но в отличие от тебя чувственности она не скрывает.

Шурочка не ответила и, должно быть, покраснела.

– У вас… голос, – добавил Матюша. – Я как под гипнозом во время песни. Гляньте-ка, кому это Григорий Павлович там раздает бутылки шампанского?

– Похоже, вашим коллегам газетчикам, – ответила Шурочка.