Первый удар с моря по сектору «Омаха» был нанесен 6 июня 1944 года в 5.37 утра. На рассвете к флоту присоединилась авиация. В 6.30 на берег высадился первый десант союзных войск. Почти сразу стало ясно, что от обстрела с моря и воздуха не было никакого толка. Стоял густой туман, и летчики, не желая стрелять по своим, сбрасывали бомбы слишком далеко от берега, не причиняя засевшим в окопах на линии фронта немцам никакого вреда. Первые отряды союзников, в основном американцы, понесли тяжелейшие потери, прежде чем им удалось добраться до берега. Через полчаса подоспела вторая группа. На берегу она обнаружила немногих выживших, жавшихся к узкой полосе песка, которую оставил им прилив. Скоро и сами они теснились тут же, их снаряжение грудилось на пляже, раненые тонули в прибывающих волнах. Сражаясь и умирая в течение шести часов, американцы смогли отвоевать только ничтожный клочок земли, да и его быстро съедал прилив.

Но войска продолжали прибывать, волна за волной. Несмотря на то что союзников с суши обстреливали немцы, первые группы уже карабкались вверх по скалам. Полковник Джордж Тейлор подбадривал своих людей такими словами: «На этом пляже останутся только мертвецы. Так что давайте-ка выбираться отсюда». В тот день на «Кровавую Омаху» перевезли 43 тысячи человек, из них погибло не меньше 2200. По большей части это были призывники и добровольцы. Они прошли военную подготовку, но все равно оставались учителями, механиками, рабочими и служащими. Они умирали и на участках «Суорд», «Джуно», «Голд» и «Пуэнт-дю-Ок». И на участке «Юта», куда высадили более 23 тысяч человек. 101-я и 82-я десантные дивизии сбросили в тыл 13 000 парашютистов, и все понимали: им суждено погибнуть, если до них не доберутся прибывшие с моря войска. Но даже если сухопутным войскам или, скорее, тому, что от них останется, удастся встретиться с десантниками – битва только начиналась, – оставаться на побережье было смертельно опасно: миллион немецких солдат залегли в окопах.

Немцы просчитались. Они были уверены, что союзникам никогда не удастся выставить против них полноценную армию при отсутствии порта. Но в тот день на участок «Юта» солдаты несли с собой снаряжение, оружие и канистры с бензином. И они продолжали прибывать – не только в то, первое утро, но день за днем, и не только пехота, но и танкисты, артиллеристы, капелланы, снабженцы, инженеры, врачи, репортеры, машинисты, переводчики и повара. На чем только они ни приплывали, но чаще всего – на танкодесантных кораблях (LST). «Вдоль каждого берега разверзлись пасти этих кораблей, изрыгая танки, армейские грузовики, джипы, бульдозеры, маленькие винтовки и большие пушки, горы коробок с продовольствием и снаряжением, тысячи канистр с бензином, ящиков с телефонами, телефонными и радиостанциями, пишущими машинками и формулярами и всем, что только может понадобиться на войне». Над их головами не смолкал рев союзнической авиации – только в первый день в небо поднялось 14 000 самолетов, и примерно столько же поднималось в каждый последующий ясный день. Ла-Манш был забит кораблями: даже месяц спустя его переплывали за три дня, а не за один. А чуть поодаль от всего этого безумия, в нескольких километрах от участка «Юта», стояла тихая четырехсотлетняя часовенка.

Скорее всего большинство военных, высадившихся в те дни на пятикилометровом участке «Юта», даже если и проходили мимо, то ее не замечали. Она почти не упоминается в воспоминаниях и военной литературе. Поначалу, наверное, здесь было устроено место отдыха, а потом проводились сборы перед продвижением вглубь континента. И конечно же тут умирали раненые солдаты, которых донесли сюда товарищи. Крыша пострадала от обстрелов, балки треснули, но часовня выстояла, и со временем в ней начали проводить дневные службы для тысяч солдат, прибывавших на берег, и сотен, возвращавшихся с фронта.