«Эх! Сейчас бы сюда товарищей по рейдовому батальону с той моей афганской войны – тогда я был бы уверен и за фланги, и за тыл!»

Ночью танкер прошел через тот самый, знакомый из школьной программы по географии Баб-эль-Мандебский пролив, но прежде не виданный в реальности.

Вошли в Аденский залив. Жаль, но самого пролива я так и не увидел – ночь была безлунной и ветреной. Только смутные очертания берегов да контур на электронной карте. Зато за четыре часа вахты я намотал примерно километров пять, ни на минуту не присев, метался с правого крыла на левое и обратно, тревожно вглядываясь в угрожающую черноту моря. Зарядка, однако! Ноги и голова после вахты гудели. Устал чертовски, едва коснулся щекой подушки – словно провалился в пустоту.

Но не надолго. Стоило мне едва заснуть, как началось что-то невероятное. Безмерно уставший, я сразу не понял, что к чему: громко и протяжно загудел мощный ревун, внутренние помещения наполнились топотом, на палубах стоял шум и гам.

Прищурив глаза, я поднял голову – храпящего тела Грязного Гарри на соседней койке не было. И верно, ведь он должен был с утра находиться на вахте. Сквозь шторки в иллюминатор пробивались первые лучи солнца. Раздался резкий звонок телефона. Снял трубку.

– Ты оглох? Тревога! – громко проорал Джексон. – Нападение на танкер! Бегом на мостик!

Торопливо влез в шорты, схватил майку, сунул ноги в сандалии и бросился к выходу. Прыгая через две ступени трапов, поднялся на мостик. В рубке стояла напряженная тишина, изредка прерываемая резкими отрывистыми командами капитана Хайдарова матросу за штурвалом и вахтенному помощнику:

– Право на борт! Лево на борт – пятнадцать! Теперь штурвал вправо – десять градусов! Курс сто шестьдесят! Самый полный ход! Теперь опять лево руля – десять!

Я огляделся. Обстановка складывалась крайне неприятная: Джексон замер с автоматом на левом крыле, лейтенант Мохаммед – на правом, оба пристально следили за приближающимися к танкеру моторными лодками. Досадно, но я не нашел своего ствола, да и Гарик в рубке тоже отсутствовал. Впрочем, автомат-то отыскался быстро – он оказался у взволнованного мастера, который судорожно вцепился руками в приклад и цевье. Я подошел к Хайдарову и вежливо, но решительно потребовал свое оружие:

– Мастер, отдай ствол! Прошу по-хорошему… Наше дело стрелять, ваше – рулить!..

Ринат окинул меня ледяным взглядом, но сопротивляться не стал – вернул оружие. Тем временем напряженность на мостике все более нарастала. Громко ругаясь, Джексон заскочил в рубку, беспрерывно дергая затвор, – ему никак не удавалось дослать патрон в патронник.

– Да не дергай судорожно затвор! Сними с предохранителя… – посоветовал я ему.

– Цыц! Не учи ученого! – буркнул экс-полковник и продолжил свои тщетные усилия.

– Расслабься! Спокуха, Мэрф!

– Что?

– Это щщюютка из мультфильма… – буркнул я в ответ.

– Шуточки все шутим! – Лицо Джексона исказил гнев, и я, чтобы впустую свои нервы не портить, поспешил на позицию согласно боевому расчету – на правое крыло.

«Да пошел он куда подальше – самоуверенный и раздражительный. Пусть сам управляется с автоматом, раз такой умный».

Выскочил из рубки, огляделся и укрылся за баррикадой из тяжеленных и толстых швартовых, так удачно сооруженной мною совместно с матросами.

«Сколько пота было пролито, но не зря – пригодилась! Хоть в этом Джексон оказался прав».

Выглянул из-за «бруствера». Далеко в море, разрезая волны, в сторону от танкера, уходила остроносая рыбацкая лодка. Хороший баркас – метров шесть в длину. Однако ходить на такой посудине в открытое море – самоубийство. Других опасных объектов по моему борту не было ни одного. Арабский лейтенант, приложив к глазам бинокль, внимательно осмотрел палубу. Требовательно щелкнув пальцами, я забрал у него оптику. На баке обнаружил пропавшего Гарри – тот лежал на подстилке, сверкая свежевыбритой лысой головой в лучах восходящего солнца, широко раскинув длинные ноги и целясь сквозь клюз куда-то вдаль.