– Три АК и четыреста пятьдесят патронов, – отдал честь, рапортуя, араб, выложил один из автоматов на рабочий стол радиста и сделал пару шагов в сторону.

Гарри подхватил с палубы увесистый баул, забросил на стол и начал вынимать остальное содержимое, при этом громко бурча:

– Пошел бы он прочь, пес басурманский. Как хотите, а ему оружие не доверю! Не дай бог, пристрелит кого…

– Гарри, ты чего бузишь? – удивился я столь агрессивному напору товарища. – Ведь это именно он, один из так не любимых тобою арабов, привез нам стволы и патроны…

– Привез – и молодец! И свободен! Он за это деньги наверняка получил от нашей фирмы немалые. Так что пусть теперь гуляет лесом!

Мастер с едва заметной усмешкой подмигнул мне и отправил лейтенанта в сопровождении все того же боцмана завтракать в матросскую кают-компанию (прочие антипираты питались в офицерской). Тем временем оставшиеся в рубке секьюрити принялись тщательно пересчитывать и протирать патроны, одновременно набивая ими пустые магазины.

– Протестируем? – предложил я, пристально глядя в глаза Мазурини. – Вдруг араб нам патроны вареные подсунул.

– Почему бы и нет… – согласился Джексон и отправился в каюту Хайдарова, доложить о желании провести учебные стрельбы.

Капитан без колебаний дал согласие, ему и самому хотелось пострелять – вспомнить солдатскую службу в погранвойсках.

Груженный нефтью танкер в этот момент уже давал полный ход, чуть более одиннадцати узлов, – стрельбы предстояло провести в движении. Боцман обвязал веревкой ручку большой пустой пластиковой канистры и швырнул «мишень» за борт. Вначале антипираты сами поупражнялись, потом Джексон сделал широкий жест и дал пострелять мастеру из своего ствола. Синяя емкость поначалу резво прыгала в волнах, то слегка окунаясь в воду, то выпрыгивая метра на полтора вверх и вновь опускаясь в море, но после нескольких попаданий медленно заполнилась водой и полностью погрузилась в море.

Боцман и матрос напряглись и втащили канистру на корму, все свободные от вахты бросились смотреть на результат пристрелки. Движущаяся мишень была поражена пять раз – довольно неплохой результат, учитывая ее прыгучесть и подвижность.

– Хорошие стволы! – сделал глубокомысленное заключение Джексон.

– Китайское барахло! Ширпотреб! – парировал Гарри и продолжил тоном, не терпящим возражений: – Но раз иного нет, то я себе ствол уже выбрал по руке.

Мне было все равно: было бы что делить, из-за чего спорить – все стволы старые и слегка ржавые. И Джексон не стал возражать против выбора опера.

Тогда ворчун Гарри снова принялся за разборку и чистку приглянувшегося ему оружия и внес рацпредложение:

– Надо бы наклеить люминесцентные бумажки на мушки, чтобы ночью было удобно стрелять.

– Где их взять? – не понял Джексон.

– Со световых судовых табличек…

Экс-полковник невнятно пробурчал неразборчивое ругательство и принялся командовать группой охраны, желая напомнить, кто тут главный:

– Никакой самодеятельности! Итак, даю установку на ведение боевых действий! По тревоге Волженин занимает оборону на правом крыле, Григоренко – на левом, а я в рубке возле радара – слежу за приближением потенциальных пиратских объектов. В случае нападения мы вместе с арабским лейтенантом выдвигаемся на крылья…

– Не буду я стоять приметной мишенью на этом дурацком крыле! – возразил как отрезал Гарри. – Хочешь – сам маячь тут под пулями, если так хочешь! А я лучше побегу на бак и буду вести огонь оттуда! Подальше от вашего дружка-араба. Я уже и лежку себе там приготовил…

Мазурини непонимающе уставился на бывшего оперативника.