– Хэйрит! – закричала Нуллисс. – Быстро иди сюда и промой тряпки! Как промоешь, кинь их обратно в кипяток; боги всемогущие, я его теряю! Сердце бьётся всё слабее!

Дверь распахнулась. Обернувшись, все уставились на Л'орика, который медленно вошёл внутрь.

– Кто это, Худ его побери? – спросила Хэйрит.

Баратол расстегнул свой шлем и сказал:

– Высший маг Л'орик, беглец из Воинства Апокалипсиса.

Хэйрит хихикнула:

– Ну, разве не чудное место он выбрал! Добро пожаловать, Л'орик! Угощайся тарелочкой пепла да кружечкой пыли и присоединяйся к нам! Фенар, хватит пялиться без толку! Иди найди Чаура и Урдана: там на улице полно конины, которую нужно порубить и приготовить. Мы же не хотим, чтобы волки спустились с холмов и первыми ею полакомились?

Баратол смотрел, как Л'орик направился к согнувшейся над столом с пациентом Нуллисс. Она пихала внутрь тряпки, потом вытаскивала их обратно – крови было слишком много, неудивительно, что сердце почти перестало биться.

– Отойди, – сказал ей Л'орик. – Высший Дэнул мне не подвластен, но, по крайней мере, я могу вычистить и закрыть его раны, чтобы избежать заражения.

– Он потерял слишком много крови, – прошипела Нуллисс.

– Возможно, – согласился Л'орик, – но мы хотя бы можем дать его сердцу шанс восстановиться.

Нуллисс отошла.

– Как тебе будет угодно, – бросила она, – я ему уже не помогу.

Баратол направился за стойку, наклонился к деревянной панели и сильно по ней постучал. Доска отвалилась, открыв взору три пыльных бутыли с выпивкой. Он достал одну, выпрямился и поставил стойку. Отыскав кружку, кузнец оттёр её от пыли, откупорил бутыль и залил ёмкость до краёв.

Все вокруг пристально наблюдали за ним – все, кроме Л'орика, который навис над юношей, уложив руки тому на грудь. Хэйрит уважительно спросила:

– Где ты это взял, кузнец?

– Тайник старого Кулата, – ответил Баратол. – Не думаю, что он за этим вернётся.

– И чем же так пахнет?

– Фаларским ромом.

– Блаженны боги верхние и нижние!

Внезапно все местные, что были в комнате, столпились вокруг бара. Ворча, Нуллисс начала отпихивать Филиада прочь.

– Не ты – тебе ещё рано…

– Рано? Женщина, я прожил двадцать шесть лет!

– Кому сказала?! Двадцать шесть? Рановато тебе лакать фаларский ром, тощий щенок.

Баратол вздохнул:

– Не жадничай, Нуллисс. Кроме того, на нижней полке ещё две бутыли.

Взяв кружку в руки, он отошёл от них, предоставив Филиаду и Джелиму самим выяснять, кто будет шарить за баром.

Синевато-багровый шрам – всё, что осталось от разреза на животе юнца, если не считать пятен засохшей крови. Л'орик ещё стоял над ним, неподвижно держа руки на груди. Спустя какое-то время он открыл глаза и отошёл от парня.

– У него сильное сердце. Посмотрим. А где вторая?

– Вон там. Ранена в плечо. Рану уже прижгли, но могу поручиться, что там уже завелась зараза, которая разрастётся и скорее всего убьёт её. Если ты не вмешаешься.

Л'орик кивнул:

– Её зовут Скиллара. Парня я не знаю. – Он нахмурился. – Геборик Призрачные Руки, – он потёр своё лицо. – Никогда бы не подумал… – Он взглянул на Баратола. – Когда Трич избрал Геборика своим Дестриантом, тот получило столько… силы. Т'лан имассы? Пять сломленных т'лан имассов?

Баратол пожал плечами:

– Я лично не был свидетелем засады. Имассы впервые объявились пару месяцев назад, но казалось, что они ушли. В конце концов, здесь им нечего было искать. Даже я им был не нужен.

– Слуги Увечного бога, – проговорил Л'орик. – Развязанные из Великого Дома Цепей. – Он направился к женщине, которую назвал Скилларой. – Боги и впрямь воюют меж собой…