Сталкер искоса поглядел на девушку, которая села у его ног, подтянув колени к груди, и зачарованно рассматривала пичуг.

– Обычно в Зоне их боятся, – негромко заметил Лесник. Он стал по очереди брать поевших птиц и класть в мешочки на поясе.

– Им там удобно? – встревожилась Настька.

– Нормально, – пожал плечами Лесник. – Бобловка твоя в центре Могильника, так?

– Ага. – Девушка отвернулась к костру. – Хотя я не знаю точно. Что такое Могильник?

– Это то, куда мы идем. – Подняв голову, он прислушался, как бы невзначай положив руку на двустволку. – И теперь вопрос: почему одной из самых сильных группировок Зоны понадобилось, чтобы какая-то никому не известная барышня из городского интерната попала туда?

– Там, под Бобловкой, были подземелья, – сказала Настька.

– Знаю. Их называют Крепостью. А почему – неизвестно. И что такое эта Крепость, тоже никто не знает. Могильник опасен, а Крепость считается еще опасней. – Лесник помолчал, ему было непривычно говорить помногу. – Что ты про все это знаешь? – наконец заключил он.

Настька развела руками.

– Ничего. Честное слово, дядя Василь! Я только ходила там по Крепости…

Она смолкла, будто сама удивилась своим словам. Сталкер глядел на нее.

– Ходила по Крепости?

Девушка кивнула, закусив губу.

– И почему ты до сих пор жива?

– Мне Борг помогал! Я много раз там бывала, он мне всякое показывал в тех подземельях… ну, в Крепости этой под Бобловкой. Туда никто, кроме меня, спуститься не мог, а я могла, потому что Борг мне говорил, куда свернуть, чтоб не заблудиться, защищал, двери передо мной открывал…

– Кто такой Борг? – перебил он.

– Не знаю.

– Врешь.

– Дядя Василь, он невидимый! – горячо зашептала Настька. – Я клянусь! Я теперь плохо помню, давно ведь, но… Он там… ну, прямо в воздухе как бы живет, его слышно – но не видно. Хотя он способен всякие предметы двигать, переставлять, даже из оружия может стрелять. Но его нет – нет тела! Он добрый был, любил меня. Может, Борг… это душа чья-то, сталкера какого-то, который в Крепости погиб?

Настька положила подбородок на колени, обхватила ноги.

– Борг добрый, – заключила она. – Он мой друг.

На ее лице плясали отсветы пламени, щеки раскраснелись от жара. Каша исходила ароматным паром, из котелка доносилось тихое бульканье воды.

Лесник покачал головой и сказал:

– «Долг» хочет, чтобы ты попала в Бобловку. Зачем? Теперь ясно – чтобы опять спустилась в те подземелья. Но для чего им это?

– Не знаю я. Хотя они сказали…

Сталкер поднялся, вскинув ружье.

– Ложись за мной и не высовывайся, – резко произнес он.

Испуганная девушка упала на четвереньки и поползла вокруг костра. Прижав приклад к плечу, Лесник сделал шаг вперед.

С треском и шипением за их спинами, метрах в десяти ниже по склону, вспыхнула «Жарка», осветила опушку леса. Воздух вокруг аномалии потек, задрожал. Настька вскрикнула, закрыв голову руками. Лесник не успел обернуться: из темноты на него выскочила стая крыс.

Рамир попятился, опуская руку к ремню. Огромная крыса издала низкий утробный звук, припала к земле и прыгнула.

За сталкером был освещенный луг, туда выходить нельзя – заметит Лесник. По сторонам заросли, кусты и бурьян. Запутаешься, упадешь, тут-то они тебя и…

Решение пришло быстро. Развернувшись к твари левым боком, Цыган выставил руку, и зубы сомкнулись на локте, почти пропоров крепкую кожу дорогой походной куртки.

Именно на это «почти» он и рассчитывал. Правой рукой выхватив из кобуры «ТТ», рукоятью врезал крысиному волку по темечку. Хрюкнув, зверюга обмякла, повисла на локте – но зубов не разжала.