– Остынь, – сказал ей Оуэн. – У меня есть в городе приятели, которые только рады будут возместить тебе убытки. На самом деле они не будут так уж рады, но они это сделают. Потому что им известно, что иначе я им голову оторву. Может быть, в буквальном смысле.

– Ладно, так что здесь происходит? – спросила Хэйзел, когда они с Сайдер уже перегнулись через стойку и поцеловали воздух возле щеки друг друга.

– Мы, счастливое меньшинство, организуем сопротивление, – ответила Сайдер, наливая себе приличную порцию. – Пока Империя нас не найдет. Какое-то время на это она потратит. Формально об этом знают только сами члены Совета, но им приходится призывать на помощь все больше и больше людей, и кто-нибудь в конце концов проговорится. Так всегда бывает. А тем временем Совет делает все, чтобы координировать сопротивление и уменьшить ущерб и людские потери.

Стил наконец заметил появление Хэйзел и Оуэна и поманил их присоединиться к собранию. Они были представлены остальным членам Совета, на которых это явно не произвело впечатления, так что Оуэн решил, что на него они тоже впечатления не производят. И это было нетрудно. Здесь был Дональд Ройал в сопровождении своей Мадлен Скай и молодого Джека Рэндома. Гильдии представлял Квентин Мак-Ви. Одет он был как павлин, полностью лишенный вкуса и страдающий цветовой слепотой, и у него были фальшивые зубы, выглядящие так фальшиво, как Оуэн никогда не видел. Квартал торговцев представлял Альберт Магнус. Этот был одет в серое, что прекрасно сочеталось с его лицом, и вообще вид у него был такой, как будто он умер, но недавно его откопали. От Квартала воров выступала Лоис Бэррон – крепко сбитая приземистая бабенка, у которой был такой вид, что она может сжевать жестянку и сплюнуть гвоздями. И рукопожатие у нее было костоломное. Оуэну большого труда стоило не поморщиться от боли. И наконец, от Квартала техников был Иэйн Касл. Это был карлик с искривленным плечом, и всем своим видом он давал понять, что ничего смешного в этом не видит и другим не советует.

Весь Совет поочередно покосился на Оуэна странными взглядами, и он, взглянув в зеркало, понял, почему. Он был покрыт засохшей кровью и блевотиной, а одежда его имела такой вид, будто в ней кто-то умер. Лицо его побледнело, а глаза так глубоко запали, что странно было, как ими еще что-то можно видеть. В общем, Оуэн решил, что выглядит как убийца-маньяк, который вдруг открыл истинный смысл жизни и пришел от этого в отчаяние. У Хэйзел же был вид скандалистки из бара, но у нее всегда был такой вид.

Первым заговорил Квентин Мак-Ви. Вставив в глаз монокль, он осмотрел Оуэна с головы до ног.

– Вымыть этого мальчика и отослать ко мне в номер.

– Брось, – дружелюбно сказал Оуэн. – Я тебе не по карману.

– Ты всегда западал на дешевку, Квентин, – сказала Лоис Бэррон. – Но это даже для тебя помойка. О господи, вот эта непристойная пара должна быть нашей связью с подпольем Голгофы? Это же позорище! Подойди они к моей двери, я бы собак на них спустила.

– Верно! – поддержал Магнус. – Уберите их отсюда, нам надо делом заниматься. Если Голгофа хочет, чтобы ее здесь принимали всерьез, пусть пришлет что-нибудь получше этого.

– Выбросите их отсюда, – предложил Касл, карлик. – Некогда тут ерундой заниматься.

Оуэн и Хэйзел соприкоснулись ментально и установили связь. Между ними заплескалась сила, нарастая океанским приливом. Вдруг их присутствие стало подавляющим, заполнило всю комнату, притянуло к ним все взгляды. Дикость была в них и мощь, неукротимая и почти нечеловеческая. Она билась в воздухе пульсом гигантского сердца, огромная и всеподавляющая. Советники хотели бежать или пасть на колени, но оцепенели, как мыши под змеиным взглядом. Сквозь тела Хэйзел и Оуэна струилась свежая сила, смывая любую слабость и нечистоту. Пока Хэйзел принимала «кровь», они не могли связываться и забыли за это время, как сильны они в соединении.