Даже важенка перестала трястись внутри, освободив меня от глубокой дрожи.

– А у нас нет истинных, – продолжила я разговор.

– У вас гаремники, – недовольно хмыкнул он.

– И у нас не принято гладить и нежить незнакомых самцов, – ещё тише сказала.

– А мы сами не свои до ласк. – Языком прошёлся по моей ноге.

От этого дрожь, и шарахнуло не слабее, чем от его наколки. Стало тяжело дышать. Я откровенно хотела сползти и сесть на его член.

Но как ему об это сказать…

– А я могу? Ну… погладить?

– Да, мне будет приятно.

Я стала пальцами чесать его гребень.

– И за ухом, лап, – рассмеялся Василь.

– Почему я лап, у меня нет лап.

– Тогда лапушка, нравится?

– Хорошо, тогда ты Василёк.

Он смеялся. И я смеялась.

Это было так чудесно! И страшно одновременно. Потому что юную важенку нёс на плечах Охотник на оленей.