Версия Хрущева была позднее одобрена и принята Горбачевым как часть антисталинской кампании. Скрывая истинные факты, руководители пытались спасти репутацию коммунистической партии, искали фигуры, популярные в партии, которые якобы противостояли вождю. Создавался миф о здоровом ядре в ЦК во главе с Кировым в противовес Сталину и его единомышленникам.

Вся семья Николаева, Мильда Драуле и ее мать были расстреляны через два или три месяца после покушения.

Высшие чины НКВД, особенно те, кто был осведомлен о личной жизни Кирова, знали: причина его убийства – ревность обманутого мужа. Но никто из них не осмеливался даже заговорить об этом, так как версию о заговоре против партии выдвинул сам Сталин, и оспаривать ее было крайне опасно.

Среди историков партии давно бытовало мнение, что роман Мильды Драуле с Кировым закончился смертельным исходом из-за ревности ее мужа, Николаева, известного своей неуравновешенностью и скандальным характером. Материалы, показывающие особые отношения между Мильдой Драуле и Кировым, о которых я узнал от своей жены и генерала Райхмана, в то время начальника контрразведки в Ленинграде, содержались в оперативных донесениях осведомителей НКВД из ленинградского балета. Балерины из числа любовниц Кирова, считавшие Драуле своей соперницей и не проявившие достаточной сдержанности в своих высказываниях на этот счет, были посажены в лагеря за «клевету и антисоветскую агитацию».

Да, читать мемуары генерала Судоплатова – одно удовольствие. Человек, организовавший убийство одного из лидеров украинских националистов Евгена Коновальца (кстати, это прототип полковника Торопца, командующего корпусом облоги, из булгаковской «Белой гвардии») и самого Льва Давидовича Троцкого, бесспорно, обладал острым аналитическим умом. И знал немало. К судоплатовской оценке мифов, возникших в связи с убийством Кирова, просто нечего добавить. Автор почтительно снимает шляпу. Но, разоблачая политически ориентированные фантазии партийного руководства от Сталина до Горбачева, отставной генерал, отсидевший немалый срок по сфальсифицированному делу о заговоре Берии и реабилитированный только в 1991 году, уже после августовского путча, сам горячо поддерживает старый миф о будто бы существовавшей ревности Николаева к Кирову как основном мотиве убийства последнего.

Павел Анатольевич абсолютно прав, когда утверждает, что покушения на более или менее известные персоны тотчас обрастают слухами и, я бы сказал, неким стандартным набором версий. И в этом наборе ревность, как правило, стоит на первом месте. В случае же с Кировым слухи об интимных отношениях между женой Николаева с лидером ленинградских коммунистов должны были возникнуть совершенно неизбежно. Дело в том, что Сергей Миронович действительно пользовался репутацией заядлого донжуана. В этом Судоплатов опять-таки прав.

Не так давно один знакомый рассказывал, что когда в начале 80-х годов в музее Кирова в Астрахани, обороной которой он руководил в годы Гражданской войны, стали реставрировать знаменитый кировский кожаный диван, то внутри под обшивкой обнаружили – что бы вы думали? – не один десяток дамских шпилек. Выходит, Сергей Миронович и в тяжелое время борьбы с белогвардейцами геройствовал не только на военном фронте, но и на любовном. И недаром ленинградский балет, по многочисленным свидетельствам, называли кировским еще при жизни вождя местных коммунистов, поскольку к тамошним балеринам он действительно был неравнодушен. А вот насчет балерин Большого театра Судоплатов, пожалуй, преувеличил. Бывший разведчик и террорист, он в своей второй жизни, уже после увольнений из органов, стал человеком сугубо мирной профессии – детским писателем, и, очевидно, его увлек полет творческой фантазии. Как мы убедимся дальше, Киров в Москву наезжал очень редко, манкировал даже большинством заседаний Политбюро. Мягко говоря, сомнительно, чтобы у него тут оставалось время еще и на шашни с балеринами Большого.