В национальных правительствах и парламентах настроения куда более решительные. Немцы в один голос заявляют, что не для того приватизировали Deutsche Post и Deutsche Telekom, чтобы их теперь национализировали русские. В Китае коммунисты думают больше о политике и будут руководствоваться не только экономической целесообразностью инвестиций. Россия – страна со специфическим правительством, где политика и бизнес очень крепко связаны. В случае с фондами, которыми владеют государства, не всегда видно, когда инвестиции делаются с целью извлечения прибыли, а когда – с целью получить политическое влияние. [71]. Для немцев нет никакой разницы между государственными и частными компаниями: и те и другие одинаково нежелательны, если зарегистрированы в «неправильных» странах. Но легко ли распознать инвестиции из «неправильных» стран?

Китайский капитал инвестируется в западные активы не напрямую, а, как выражаются аналитики, «через Лондон». Также инвестируется и арабский капитал. Больше половины инвестиций в облигации американского казначейства идет из Великобритании. И это совсем не соответствует уровню активности британских компаний и властей. Правительства богатеющих развивающихся стран все больше предпочитают действовать через частные фонды, чьи штаб-квартиры размещаются в Лондоне.

Собственно, так было всегда. Суверенный фонд ADIA из Абу-Даби инвестирует свои активы в основном через частные фонды, которые они нанимают для управления. Та же тактика и у большинства других арабских фондов. Частные управляющие компании держат имена клиентов и сделки в секрете и согласны их раскрывать только по решению суда. Арабскую тактику переняли и китайцы. Отличить китайские деньги от английских или французских невозможно.

При такой стратегии управления активами капитал из нежелательных стран неотличим от любого другого, а значит, вся мощь государственного протекционизма будет бить по глобальной финансовой системе. Чтобы отсеять нежелательных инвесторов, правительствам придется принудить все частные фонды к раскрытию конфиденциальной информации. Даже если они будут раскрывать ее только правительству, без утечек не обойдется. Что означает радикальную перестройку финансовых рынков. Конфиденциальность, при всех ее минусах – жизненно важное для рынка условие.

Чрезмерная прозрачность и предсказуемость могут работать против инвестора. Конкуренты, заранее просчитав ситуацию, могут начать активно играть против стратегии суверенного фонда. Для конкретного фонда чрезмерная прозрачность чревата большими убытками или даже банкротством. Если вспомнить крах хедж-фонда Long-Term Capital Management, то одной из его причин была информация об инвестициях фонда и многие игроки стали играть против него. Если подобная практика распространится на весь рынок, начнется тотальная война мелких спекулянтов против больших фондов, которая неминуемо раскачает рынок и приведет к краху. Последствия этого будут куда серьезнее, чем в случае просачивания нежелательных инвестиций в отдельные уголки экономики. Запад вынужден жить в мире, где развивающиеся страны обладают огромными ресурсами, а инвестиционные фонды, контролируемые иностранными правительствами, столь же заметные игроки, как и фонды прямого инвестирования.

В чем состоит идея государственных инвестиций? Она проста: по сути – чиновники инвестируют деньги налогоплательщиков. Потребность в таком инвестировании появляется тогда, когда по каким-либо причинам деятельность рынка не приводит к желаемым результатам – изменению структуры экономики или повышению темпов роста.