Это все водка. 

Водка, странная дамочка, удар током, головой об пол.

Надо утром разобраться, кто она такая, и отправить в город от греха подальше. Не умею и не хочу общаться с такими вот женщинами, это приводит к чувствам, эмоциям, мне они не нужны.

На часах четыре утра, запер дверь, выключил свет. Спать придется в одной кровати, здесь другого места нет. Женя, свернувшись калачиком, отвернулась лицом к стене, вот и славно, надо только не прикасается к ней и не смотреть.

Лег как есть – в джинсах и футболке, прикрыл глаза. Хотел подумать о моем вынужденном отпуске и тех, кто пытается убрать меня с пути, кто перешел на радикальные меры и ничего не боится.

Странно, но ни одна мысль не шла в голову, а точнее, там была Евгения, ее торчащие соски, влажные и сладкие губы и тонкие пальчики.

Кажется, вовсе не спал, потому что проснулся резко, как от удара. Было уже светло, потер лицо и отросшую бороду руками. Стук. Прислушался, он повторился.

Женя все еще спала, уткнувшись в мое плечо, не обращая внимания на шум, стал ее разглядывать. Тонкие черты лица, припухшие губы, спутанные светлые волосы, на шее пульсирует венка. Веду головой в сторону, понимая, что начинаю возбуждаться снова, а стук все повторяется.

Стучали в дверь. Прошелся босиком по полу, открыл замок, меня сразу обдало морозным воздухом, а еще перегаром.

– А я уже подумал, померли все, угорели. У нас случай был в том году как раз с вашими соседями, Дарья уехала в город, а Макарыч остался без присмотра, а пока в подвале гнал самогон, выпил и заснул.

– Ты кто?

– Заснул-то это еще половина беды, там на плите холодец варился.

– Я спрашиваю, ты кто?

Не дал рассказать увлекательную историю соседского пепелища, хотя уже самому интересно, что там стало с холодцом и самогоном.

– Егор.

Небритый лохматый мужик в потертом тулупе и вязаном свитере почесал затылок, моргнул три раза и уставился на меня. 

– А ты новый Женькин мужик? А сама-то она где? Спит еще? А машина ее чего делает через три улицы?

Забавно, никогда не был ничьим новым мужиком, хотя кто знает, как там меня обсуждают бывшие любовницы между собой. 

– Тебе чего, Егор?

– Так я по-соседски зашел – проведать, поздороваться. Я же Зинке говорю, кто-то приехал в Лауркин дом, а она мне: нет, ты опять шары залил, все тебе мерещится, пить надо меньше. Так я и не заливал, сама не дала, а повод был железобетонный.

– Лаурка, это кто?

Егор снова моргнул три раза.

– Так тетка Женькина. А ты мужик ее, да, новый?

– Нет, я новый владелец этого дома.

– Продала, стало быть, избушку? – на лице Егора отобразилась печать.

Что там говорил Савельев? Не светить лицом перед местными, разговоры не заводить, и, мол, ну кто может ко мне прийти? Вот, второй гость, а еще и сутки не прошли. 

– А величать тебя как, мил человек?

– Владимир.

– А Женька где?

Сосед Егор забегал глазками, оттянул ворот свитера, тяжело так сглотнул слюну. Выпить мужику надо, причем срочно, видимо, вчера Зина недоглядела, а сегодня опохмелиться нечем.

– Очистишь двор и ворота, дам водки.

– О, вот это по-нашему, это мы всегда пожалуйста. Это я понимаю, деловой подход. Все будет сделано, лопата я знаю где.

Воодушевленный приближающимся опохмелом Егор убежал, сминая хрустящий снег резиновыми калошами на валенках.

Сосед повеселил, да и моя ночная гостья тоже.

Значит, у Женьки мужик, с которым она явно поругалась, а сюда приехала подышать свежим воздухом и развеяться. Что там она говорила про клин, что вышибают клином? 

Эх, Женя, Женечка, опасная ты дамочка, а я как такой благородный олень,  думал о морали и ее душевном состоянии утром. Зря думал, зря.